Предпочитая размышлять на ходу, Юрий еще раз осмотрел поле боя, не нашел ничего полезного и продолжил путь к «блошиному» кубрику. Офицерскую палубу он покинул без проблем, спустился на уровень ниже, чтобы миновать сектор матросских кубриков. В длинном и промозглом техническом коридоре пришлось прятаться под защитной решеткой пола, прижимаясь спиной к холодному, словно вакуум, генератору магнитного поля. Благо на всю длину прогона свет давала лишь бледная флуоресцентная полоска на стене, поэтому у торопливо идущих людей не было ни единого шанса разглядеть притаившегося контрактора.

Крайне подмывало наведаться в каюту к мичману Биттону – старый хвастун наверняка держал у себя оружие. Но тот наверняка все запер, прежде чем уйти, пришлось бы изрядно повозиться не надеясь на результат. Игра не стоила свеч. А вот куда имеет смысл заглянуть, так это в ангар с «големами», там возможно найти что-нибудь нужное.

Со всеми предосторожностями Гарин выбрался к пищевому блоку, проскользнул мимо плотно запертых дверей камбуза, перешел на нижнюю палубу. Остановился, прислушиваясь.

Здесь однозначно должен быть вахтенный матрос из числа «блох», поскольку дальше располагались кубрик абордажников со штатным вооружением, ангар с техникой, а через еще один переход – «горячие» отсеки реактора.

Но место вахтенного, небольшая герметичная коморка, пустовало. Гарин вошел внутрь, осмотрелся. Пальцем потянул незапертую дверцу ящика с защитными костюмами, но увидел внутри лишь пустые прищепки вешалки. Что ж, значит вахтенный был здесь, но куда-то делся. Интересно, кто именно дежурил?

Добравшись до каюты Амаранте Юрий обнаружил дверь запертой. На его осторожный стук никто не откликнулся. Честно говоря, Гарин и не надеялся застать лейтенанта у себя. Что ж, молодой офицер либо попал в плен, либо сам был частью плана Примы. В последнее верилось с трудом – слишком многое поставил лейтенант на свою карьеру, он не стал бы рушить ее таким дурацким способом.

Гермостворки «блошиного» кубрика оказались плотно задвинуты, индикатор блокировки светился упрямым красным светом. Учитывая, что раньше их никогда не закрывали, это оказалось неприятным сюрпризом, Юрий все же надеялся добраться до своей капсулы.

Вахтенного Гарин обнаружил на полпути к ангару и признал его даже в полумраке. Полноватая фигура в защитном костюме с откинутой каплей шлема наполовину вылезла из темноты закоулка, сжимая перед грудью дежурный стэк электрошокера, огляделась и убралась обратно.

Боб! Вот удача!

Бывший полицейский прятался не просто так – с противоположной стороны коридора, со стороны спуска на техническую палубу, доносились шум и голоса.

– Пс! – тихо шикнул Юрий. – Боб!

Контрактор дернулся, в сторону Гарина повернулось напряженное лицо с жестким прищуром злых и возбужденных глаз. Боб не сразу заметил Юрия, шарил взглядом по теням, пока Гарин не помахал ему рукой. Хьюз вскинул брови, махнул рукой, подзывая.

– Неожиданное появление, – удивленно прошептал Боб, когда Юрий оказался рядом. – Ты откуда?

– Оттуда, – Гарин кивнул себе за спину. – Что тут у тебя происходит?

Но Хьюз вдруг посмотрел на него искоса, кончик шокера уткнулся Юрию в грудь.

– Ты с кем? – подозрительно спросил Боб.

Ох, отцы-основатели, что за наивность.

– С нами, – заверил Юрий. – Как и ты.

– С кем это – «с нами»?

– Боб, хватит шарады городить. «С нами» – это с нами. Не с теми, кто пытается захватить корабль. Иначе не прятался бы, – Гарин отвел от груди холодный стэк. – Меня капитан послал проверить что происходит. Ты на вахте стоял?

– На вахте.

– Кто вниз ушел, видел?

– Видел, – Боб скривился. – Поздно сообразил что дело нечисто. Хотел вызвать наших, да вифон и сигналка не работают.

– Они глушилку поставили и подачу энергии блокировали. Много их там?

– Четверо. Один наш из группы обслуживания и трое в таких же балахонах.

Хьюз похлопал по рукаву своего защитного костюма.

– А я, главное, смотрю, рожи у них такие, – он пробовал подобрать слова. – Специфические. У меня глаз то наметан, я же без малого семь лет полевым агентом отпахал на Илоне-15… То еще болото… А эти прошли мимо, один еще на шокер покосился с усмешкой такой, типа что за игрушка такая.

Боб посмотрел на стэк в своей руке, словно тот действительно был сделан из разноцветной мягкой пластмассы, добавил:

– Точно говорю, они с собой что-то посерьезнее принесли. Я потому следом и не пошел. А сейчас там вообще что-то непонятное происходит.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Юрий.

По лицу Хьюза – и это стало неожиданностью для Гарина – пронеслась тень страха, глаза выстрелили в сторону темного конца коридора быстрым взглядом.

– Я видел его, – как бы нехотя сказал Боб.

– Кого?

– Его, – многозначительно подчеркнул контрактор. – Человека с «Каукета».

– Боб…

– Я серьезно. Я, черт возьми, очень серьезно, – громко зашептал Хьюз, злой от того, что Гарин ему не верит. – Он появился вон оттуда и пошел за этими, вниз… Да ты сам вслушайся!

И Юрий вслушался.

Это были не технические звуки корабельного трюма, как он сначала подумал. С нижней палубы доносился сплав хрипов, скрежета и протяжного треска, навевающих мысли о своем биологическом происхождении. Под этот жуткий аккомпанемент солировал один, всего один голос, перетекающий в тональности, изменяющийся в темпе, нечленораздельный и неестественный.

Гарин озадаченно покачал головой. Сказал, пожевав губы:

– Нам все равно нужно вниз. Необходимо снять глушилку и…

– Ты с ума сошел!

С мокрым шлепком из трюма вывалился человек. Замычал, уперся руками в пол, попытался перетащить себя через низкий порог.

– Матерь божья! – на хриплом выдохе прошептал Хьюз.

Человек походил на муху, увязшую в вязкой смоле. Его лицо и голова облепила неровная черная клякса, длинными концами вытягиваясь в темноту нижней палубы. Такие же кляксы покрывали грудь и плечи, заливали живот, обволакивали ноги, от них всех вниз тянулись вибрирующие хвосты, словно тугие нитки кукловода.

Человек мычал, стараясь вырваться из ловушки, пытался вогнать разбитые пальцы в упругий пластик пола и ползти прочь от спуска на нижнюю палубу, но не мог продвинуться ни на метр.

За его спиной проявилась неторопливо приближающаяся фигура – скособоченная и худая, с белесыми, покрытыми инеем волосами, торчащими в разные стороны волосами. Мертвец с «Каукета», призрак во плоти, Харон или кто бы ни был – не человек, а странное и страшное существо, за ним живой бахромой шевелилась тьма. Там, где он пальцами касался стен, во все стороны разбегались длинные языки черного цвета.