– Значит, нужно от них уйти, не так ли, супруг корабля?

– Да, ты права, – сказал он, глядя ей вслед. Фарис повернулась, побежала к главной мачте и стала взбираться наверх, словно ничто в мире ее сейчас не волновало.

Остров перед ними рос, ворота напоминали оскаленные зубы, и Джорон уже видел город сквозь щели в воротах. В городе он разглядел далекие очертания какого-то здания, однако пока не смог понять, что это такое. Он потянулся в куртку, но вспомнил, что у него больше нет подзорной трубы – ее забрали по настоянию Меванса, чтобы ранение выглядело убедительнее, а еще мать палубы сказал, что кровь очень плохо отходит.

– Квелл, – сказал Джорон, – принеси мне подзорную трубу.

Она исчезла, но скоро вернулась с трубой в руках. Джорон поднес ее к глазам. Вспышка белых костей ворот, вспышка черного камня за ними. Он старался держать подзорную трубу неподвижно и смотреть сквозь ворота – корабль быстро летел вперед, подскакивая на волнах – так что задача получилась очень сложной.

Белое.

Черное.

Промельк.

Гладкие очертания зданий – некоторые небольшие, другие огромные. Массивные постройки – вероятно, в них находились литейные цеха – изрыгали дым. Несколько мачт кораблей в гавани – огромное пространство, отвоеванное у острова. Краны для погрузки и…

Белое. Черное. Промельк.

Там!

Белое.

Черное.

Что это?

Белое.

Черное.

Промельк.

Треножник, более высокий, чем другие строения. Нечто похожее на кран, но не кран. Высоко поднятый в небо огромный кусок скалы, но для каких целей? Зачем такой вес висит в воздухе над самым центром города? Под треножником пылал огромный костер.

Белое.

Черное.

Промельк.

– Баллиста, – тихо сказал он, опуская подзорную трубу. – Мощная баллиста, осадная катапульта, каких я никогда не видел прежде, Квелл. Должно быть, они разобрали целый костяной корабль, чтобы ее построить.

Сейчас ему хотелось только одного: взобраться на мачту и просигналить Миас: «Отступление! Рассеяться!» Но он знал, что не может так поступить: ему не позволит собственное тело, к тому же он всех предаст, и их уловки окажутся напрасными. Он разрушит иллюзию убегающего корабля, который преследует враг. Ему оставалось лишь наблюдать через дергавшуюся в руках подзорную трубу.

Белое.

Черное.

Промельк.

Огромный кусок скалы начал медленно опускаться. Рычаг поднимался, к нему был прикреплен горящий снаряд, постепенно набиравший скорость.

Белое.

Черное.

Промельк.

А потом снаряд выпустили. Рычаг лениво пошел вверх, хотя Джорон знал, что внизу находится множество женщин и мужчин, готовых при помощи веревок снова его опустить.

Белое.

Черное.

Он опустил подзорную трубу.

Что-то взревело у него над головой, огненная звезда озарила палубу «Зуба кейшана», словно Скирит открыл второй глаз и посмотрел на них. Джорон затаил дыхание, слушая громкий всплеск и шипение воды, поглощавшей пламя снаряда.

Треск.

Крики.

Он знал, что это значило, но никак не мог помочь, – и, хотя ему следовало лежать неподвижно, повернулся, чтобы оценить повреждения. За ними флот разделился на две части. Все происходило настолько упорядоченно, словно каждый корабль знал свой маневр, но Джорон понимал, что так быть не может. Все женщины и мужчины должны разбегаться, чтобы оказаться как можно дальше от гигантской катапульты.

Между двумя частями флота горел корабль. Лежа Джорон не смог понять, какой.

– В кого попали? – спросил он.

– Это не «Дитя приливов», – ответила стоявшая рядом Квелл.

– Тогда кто?

– Я сожалею, супруг корабля, – сказала Квелл, и в этот момент он понял, что может ей доверять, в ее голосе он услышал боль, а не радость. Ни малейшего злорадства или насмешки. – Это «Дырявые кости», супруг корабля.

В этот момент Джорон едва не сломался, такие сильные эмоции его охватили. Именно Квелл, из всех людей, поняла его утрату. Джорон надеялся, что Динил не успел заметить снаряд, и у него не было времени, чтобы о чем-то подумать. Стараясь скрыть навернувшиеся слезы, Джорон снова поднес трубу к глазам и увидел просветы в воротах.

Белое.

Черное.

Промельк сквозь слезы.

Баллиста уже наполовину заряжена.

– Пусть Старуха заберет всех вас, – прошептал он, вытирая мокрые глаза. – Я отправлю вас к ней, даже если мне придется сделать это собственными руками.

– Они будут продолжать стрелять? – спросила Квелл.

Белое.

Черное.

Промельк сквозь слезы.

– Да. – Он перекатился по палубе, оглядываясь на корабли, которые уходили в сторону. – Но я думаю, что Миас успеет увести корабли туда, где их будет уже не достать.

– Сигнал, супруг корабля! – раздался крик с верхушки мачты, и ему показалось, что голос Фарис смягчился. – Они отвечают: «Держитесь перед воротами».

– Квелл, – тихо сказал он, опуская подзорную трубу. – Пусть Фарис ответит, что мы так и сделаем. Я бы и сам отдал приказ, но мой голос утратил прежнюю силу.

«Зуб кейшана» сбросил скорость и остановился возле огромных ворот, пока все, кого он знал и любил, убегали или тонули в море – и он понимал, что никогда их больше не увидит.

– Что вам нужно? – закричали с башни.

И Фарис, его добрая Фарис, крикнула в ответ:

– Мы просим разрешения войти, нам необходима помощь. Супруг корабля ранен и лежит на палубе.

И Джорон – с пронзительной болью в сердце и тускневшим образом Динила в форме супруга корабля тонувших «Дырявых костей» – подумал, что в ее словах гораздо больше правды, чем она сама представляет.

Началась долгая мышиная возня, обмен кодовыми словами, который сопровождался гневом дарнов Слейтхъюма, считавших, что «Зуб кейшана» оказался совсем не там, где ему следовало быть. В какой-то момент у Джорона появилась уверенность, что их не впустят, – всех интересовал вопрос, куда делся супруг корабля Барнт. Принятое объяснение – его перевели командовать более крупным кораблем – дала Фарис. Джорона представили как супруга корабля Тиннер, имя, близкое к его собственному, что оправдало бы любую оговорку кого-то из членов команды. К тому же имя принадлежало богатой семье в Бернсхъюме, что объясняло, как ему удалось так быстро стать супругом корабля, хотя о нем прежде не слышали.