– Ты мне угрожаешь? Я Тиннер и…

Она подняла руку, заставив его замолчать.

– Это не угроза, – сказала она. – Ты можешь покинуть остров, вернуться домой калекой и жить со своей семьей, если таким будет твой выбор.

– Зачем мне принимать твое предложение? – сказал он. – Смерть – плохая награда за службу, а моя семья найдет для меня место. – В реальности у него не было семьи и некуда идти, но сейчас следовало произнести именно такие слова.

Гордый мужчина. Мужчина из хорошей семьи.

– Я не сомневаюсь, что твоя семья так и поступит, – сказала она, встала и принялась расхаживать по комнате. – Если жизнь в углу, где никто не обращает на тебя внимания, устраивает Тиннера, значит, так тому и быть. Я же предлагаю тебе совершить поступок, который оставит о себе память на поколения Ста островов. – Он посмотрел на нее. Она остановилась рядом, ее горящие глаза пристально вглядывались в его лицо. – Я даю тебе шанс изменить жизнь, отдать весь архипелаг в руки Ста островов. Раздавить Суровые острова.

– Как? – спросил Джорон шепотом, и, хотя он подозревал, что она скажет, ее слова произвели на него завораживающее впечатление.

Он ощущал в них силу, словно она сплетала вокруг него странную магию, и он не мог не подумать, что у нее есть нечто общее с сестрой Миас. Ее удивительный магнетизм.

– Ты слышал, – сказала она, – что аракесианы вернулись? – Он кивнул. – Их совсем немного. Пока видели лишь двух. Но тот, кто сможет на них охотиться, будет править Разбросанным архипелагом.

– Но наши корабли уже ведут охоту, не так ли? – сказал он.

Она кивнула.

– О да, так и есть. Но охота на кейшанов совсем не похожа на охоту за длинноцепами, – заявила Мать-Старуха. – Мы не можем поражать их гарпунами. Мы выяснили это, заплатив немалую цену. – Она улыбнулась. – Но есть один способ.

Конечно, Джорон его знал, но не мог сказать ей об этом, и ему пришлось играть роль глупца.

– Ты хочешь, чтобы я на них охотился? – спросил он.

– В некотором смысле.

– В некотором смысле? – удивился Джорон.

– В древних тайных манускриптах, похороненных в архиве Бернсхъюма, рассказывается о том, как следует охотиться на аракесианов. Существует яд, который их быстро убивает. Если его использовать, будут спасены тысячи жизней.

– И?

– Чтобы создать яд, требуются жертвы. – Она смолкла, слегка приоткрыв рот, и Джорон увидел, как кончик ее языка коснулся передних зубов. – Но процесс его изготовления нельзя назвать добрым. Нам требуется помощь. – Джорон отшатнулся – хотя он знал, все равно отшатнулся. И дело было не в ее словах или ужасе, который вызывала сама идея. Проблема состояла в том, что она не понимала. Она успела привыкнуть к этим мыслям, и, казалось, они ее завораживали. – О, я понимаю, как звучат мои слова, – проворковала она, точно мать маленькому ребенку. – Очень хорошо понимаю. Но, если мы ничего не сделаем, рано или поздно так поступят Суровые острова.

– Значит, я избежал смерти в море только для того, чтобы найти ее здесь, – сказал он.

– Мы отыскали старый, но неполный рецепт. Поэтому нам приходится делать маленькие партии яда. Однако тел уходит больше, чем мы успеваем находить. Затем мы отправляем корабль, чтобы испытать яд. Конечно, сначала нужно отыскать кейшана. После чего мы получаем отчет от судна-спутника, вышло у них что-нибудь или нет, прежде чем мы сможем начать производство. Это длительный процесс, супруг корабля, – сказала она, снова усаживаясь рядом с ним.

– Ты хочешь, чтобы я помог создать яд, для которого требуется жизнь очень быстро умирающих людей? – спросил он.

Ее глаза широко раскрылись.

– Конечно, нет, – сказала она. – Ты из старой и уважаемой семьи. – Она снова наклонилась к нему. – Но нам нужны команды для таких кораблей, понимаешь? Опытные команды. О да, работа опасная, я не стану тебе лгать. Часто даже корабль-спутник не возвращается обратно. Но когда ты не будешь находиться в море, то станешь жить здесь. В роскоши. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Мы сообщим твоей семье, что ты погиб на своем корабле, между тем ты продолжишь службу, которая обеспечит силу Ста островам на поколения вперед. – Она пристально смотрела на него, надеясь увидеть понимание.

– А что будет с моей командой? – спросил он.

– Нам всегда нужны солдаты и дети палубы. Хотя, конечно, весьма вероятно, что они узнают, чем мы тут занимаемся. Некоторые начинают с этим бороться. И я боюсь, что мы не сможем позволить им уйти. Ты же понимаешь. А изгои-дарны могут не понять.

– Конечно, – сказал он.

Она улыбнулась.

– Итак? – спросила Мать-Старуха.

– Могу я некоторое время обдумать твое предложение? Ведь очень многое поставлено на карту, – сказал Джорон.

Она встала.

– Я дам тебе час, а потом вернусь за ответом.

Джорон прекрасно понимал, какие слова не произнесены. Он обречен, как и все изгои-дарны, и этот час всего лишь дань уважения.

Как только Мать-Старуха ушла, вернулась Гаррийя.

– Чего она хотела? – спросила она.

– Мою службу, – сказал он. – Сообщи Фарис, Мевансу, Куглину и Квелл. У нас час на подготовку.

Но им не потребовался час. Меванс, Фарис, Куглин и Квелл уже давно были готовы: морская стража и дети палубы заняли лучшие позиции в городе. Большинство из них расположились вокруг сторожевой башни и Жилища Старухи. Куглин и несколько добровольцев спрятались в городе, в максимальной близости от баллисты. Таким образом, когда время пришло, Гаррийя прошептала:

– Приготовься, Зовущий. Она идет.

Он был готов. Казалось, все мышцы и сухожилия его тела напряжены в ожидании этого момента. И, когда Мать-Старуха снова вошла в комнату, на сей раз в сопровождении молодой Жрицы, которая собиралась первой осмотреть его рану, рука Джорона под одеялом крепко сжимала теплую рукоять ножа.

– Супруг корабля Тиннер, – сказала Мать-Старуха. – Ты принял решение?

Он кивнул.

– Да, я согласен на твое предложение, – сказал он, когда она села рядом. – Но скажи мне правду: поскольку ты поделилась со мной секретом того, что вы здесь делаете, я уже никогда не смогу покинуть Слейтхъюм, не так ли?

Она улыбнулась, ее губы были так похожи на губы Миас.

– Да, – сказала она и наклонилась к нему. – Я рада, что ты выбрал службу. Альтернативный вариант тебе бы не понравился.

Он кивнул. Его рука сжала нож.

– Как и тебе, – сказал он.

Одну руку Джорон положил на ее затылок, а другой поднял нож вместе с тонким одеялом. Над постелью возникла белая волна, затем ее гребень стал красным, скользким и влажным – лезвие ножа вошло в шею сбоку, не давая Матери-Старухи времени закричать.