знаем почему. И мы также знаем, что случилось бы с Малуфом и со мной, если бы она не оказалась на дежурстве в ту ночь. – Он ткнул пальцем в направлении Паркера, и я теперь прикусила внутреннюю сторону щеки, опасаясь разрыдаться. – Так ты взаправду считаешь, что спасение наших жизней тогда не являлось для нее серьезнейшим стрессом?

– Знать про то не знаю и лишь скажу, что управление полетами из Центра полностью отличается от того, что испытываешь в космосе.

Со своего места в дальнем конце комнаты заговорил Терразас.

– После возвращения на Землю летный врач посоветовал мне принимать «Милтаун». Я отказался, потому что боялся, что меня приземлят. Теперь, глядя на Йорк, понимаю, что напрасно. В общем, летный врач изначально был прав.

Паркер набрал полную грудь воздуха, намереваясь возразить, но Клемонс поднятием руки осадил его.

– Тебя в Центре управления тогда не было, Паркер. У меня нет вопросов относительно физического либо психологического состояния доктора Йорк, и хватит перемывать ей косточки. Все, что нас сейчас в действительности волнует, так это то, каких именно вычислительниц следует добавить в список.

– Разумеется. – Паркер едва заметно пожал плечами и мельком взглянул на Бетти. – Буду рад поработать с Йорк над списком.

Подводя черту под сегодняшней повесткой дня, Клемонс заявил:

– Терразас, тоже поможешь Йорк с сортировкой списка. Все равно вам работать вместе при подготовке к полету на Луну, вот для начала и притретесь друг к другу.

Клянусь всеми святыми, я отправлюсь к Луне. Паркер пытался навечно посадить меня на Землю, но потерпел сокрушительную неудачу.

Я вскоре отправлюсь на рандеву с чертовой Луной!

И мы с Натаниэлем устроим замечательный запуск той самой ракеты, в которой я туда и отправлюсь.

38

ИНЖЕНЕРОМ-РАКЕТЧИКОМ ДЕТАЛЬНО РАЗРАБОТАН АМБИЦИОЗНЫЙ ПЛАН ПОЛЕТА ЛЮДЕЙ НА МАРС

8 января 1958 года

В опубликованной в Германии книге под названием «Das Marsprojekt», что в переводе значит «Марсопроект», доктор Вернер фон Браун разработал план путешествия на Марс, и план этот, либо его отдельные части, он не раз уже представлял на своих лекциях, а также написанные им статьи на эту тему многократно публиковались в выходящих в Северной Америке большими тиражами научно-популярных журналах. Он убежден, что уже теперь технически возможно организовать и отправить на Марс экспедицию из семидесяти человек.

Как только утренняя встреча в понедельник закончилась, Николь схватила меня за руку и потащила в дамскую комнату. Мгновение спустя за нами последовали Хасира и Сабиха. Сабиха прислонилась спиной к двери, как будто у кого-либо из астронавтов-мужчин могли сейчас найтись неотложные дела здесь.

Или, может быть, дверь блокирована была вовсе не для того, чтобы не пускать сюда мужчин. Ведь здесь не было ни Бетти, ни Виолетты. Николь прислонила меня к раковине, как будто я была нежным цветком, который необходимо холить и лелеять. Она взглянула на Сабиху и Хасиру.

– Видели, как Паркер смотрел на Бетти?

Мое сердце, удары которого начали уже ощутимо замедляться, снова забилось быстрее.

– Еще бы.

Хасира тоже кивнула.

– Уверена, она намеривается обнародовать историю с «Милтауном» на страницах мерзопакостного журнала, с которым сотрудничает в последнее время.

Слава богу, я находилась у раковины, на край коей немедля обеими руками и оперлась, поскольку подо мной подогнулись колени.

В своем неистовом стремлении продвинуться по карьерной лестнице Бетти уже однажды бросила меня на растерзание репортерам, но на сей раз ситуация представлялась гораздо более драматичной и всеобъемлющей, поскольку если история о том, что женщина-астронавт систематически принимала транквилизаторы, попадет в газеты, то ситуация для всех женщин-кандидаток в астронавты усложнится донельзя.

Крошечная рациональная часть моего мозга откуда-то из глубины души вскричала:

Ты паникуешь!

Я до боли в суставах вцепилась пальцами в край раковины.

1, 2, 3, 5, 7…

Голоса Николь, Сабихи и Хасиры доносились до меня будто сквозь набитый соломой матрас.

11, 13, 17, 19…

Должно же быть что-то, что я… Что мы могли бы сделать, ведь в одиночку мне на сей раз с критической ситуацией уж точно не справиться.

– Бетти.

– Что? – Николь немедля повернулась ко мне лицом.

– Мне нужно поговорить с Бетти. Паркер сам лично с репортерами общаться не станет. Репутацию свою безупречную запятнать побоится.

Я знала к тому же, что он так же искренне заботился о космической Программе, хотя как именно он эту свою заботу проявляет, мне категорически не нравилось.

– Если получится убедить Бетти в том, что не следует…

– Сейчас вернусь. – Сабиха рванула из дамской комнаты.

– Тебе понадобится подкрепление, – вскричала Хасира и рванула следом, и в такт ее повороту качнулся по дуге ее конский хвост на затылке.

Рядом со мной Николь достала из настенного диспенсера несколько бумажных полотенец и намочила их. Участливо спросила:

– Как себя чувствуешь?

Моя голова наклонилась вперед настолько, что подбородок уперся в грудь.

– Вроде бы ничего.

– Протри лицо. – Николь протянула мне влажные полотенца. – Тебе сразу полегчает.

– Ты говоришь, как моя мать. – Но я взяла полотенца, поскольку помнила, что в общем-то мама в подобных обстоятельствах всегда оказывалась права. Я смяла полотенца в руке и провела влажным комком бумаги по своим щекам и лбу и почувствовала себя и в самом деле ощутимо лучше. Спросила затем: – Как мы до такой жизни дошли?

– Так уж и дошли, хотя изначально все были добрыми да хорошими.

– Да уж… Раньше я, помнится, с Бетти дружила, а теперь… – Я пожала плечами. – Не следовало мне все же столь неимоверно злиться на нее из-за той дурацкой истории с герлскаутами.

Николь фыркнула.

– Да брось ты. Она сама тогда кашу заварила, ей и ответ за то было держать.

– Я тоже ту кашу, признаюсь, ладила.

– Может быть, может быть, но…

Дверь в туалетную комнату открылась. Хасира втащила Бетти внутрь, а за ними по пятам следовала Сабиха. Хасира отпустила Бетти и, скрестив руки на груди, встала рядом с Сабихой у двери. Бетти оглянулась через плечо, а затем в негодовании посмотрела на меня.

– Ну что ж… Я словно в старшие классы средней школы вернулась. – Ее губы изогнулись в сардонической улыбке. – Собираешься обвинить меня в том, что я шлюха?

Я положила комок влажных полотенец на край раковины.

– Собираюсь перед тобой извиниться.

– Вот именно! Как всегда собираешься.

– На сей раз извиняюсь. Мне жаль, что я столь крепко разозлилась из-за истории с герлскаутами. И скверно с тобой затем обращалась. – Я вздохнула и вытерла влажные руки о брюки. – И хочу попросить тебя об одолжении.

– На самом деле