Она положила руку на плечо Юджина.

– Что ж, я рада, что ты спросил. Понимала, что если не найду потерю, то мама узнает, что я улизнула из школы на карнавал, и, что еще хуже, она не сможет работать, поэтому мы с Розой прокрались к основанию американской горки, и я задрала юбку до бедер и залезла под ее скат. Если бы мама знала, как откровенно я тогда выставила свои ноги напоказ, то была бы расстроена этим гораздо больше, чем потерей своего документа! Но я заполучила-таки его обратно. Да, я добилась своего.

Гершель сидел справа от меня, прислонив костыли к подлокотнику кресла. Он наклонился ко мне и указал на тетю Эстер.

– Дома все то же самое. Если нам удается ее разговорить, то она принимается делиться историями из времен своего детства, и тогда им нет конца. – Он улыбнулся. – То, конечно, отнюдь не идеально, но дети от нее без ума, да и еще она помогает Дорис с готовкой, так что все мы несказанно рады тому, что делим с ней крышу над головой. Кстати, о детях. Томми! – позвал сына мой брат.

– Оказывается, я так много болтала, что не выпила ни капли, – озадаченно произнесла тетя Эстер и, глядя на Юджина сияющими глазами, сделала глоток рома с колой. – Почему бы вам, молодой человек, не рассказать мне и о себе?

Я невольно восхитилась тем, как умело тетя Эстер скрыла то, что у нее из памяти напрочь выпало имя Юджина, и сделала себе мысленную пометку использовать подобную реплику в случае необходимости, оказавшись «в бочке» – то есть на пресс-конференции.

К отцу подошел Томми и спросил:

– Да, сэр?

– Сходи за подарком, который мы привезли для тети Элмы.

Он кивнул и со всех ног устремился прочь. Я покачала головой:

– Клянусь, он на целый фут выше, чем в прошлом году.

– Мы одежду по росту ему покупать не успеваем.

– …направлен на испытания в качестве астронавта.

Я повернулась к Юджину.

– Что? Когда ты собирался это сказать мне? Поздравляю!

– Только-только получил письмо. – Юджин пожал плечами, выглядя на удивление застенчиво. – А ты была пока немного занята.

– Что вполне объяснимо. – Миртл с собственнической гордостью положила руку ему на плечо. – Он прошел испытания раньше прочих претендентов, так что, надеюсь, на этот раз у администраторов Проекта достанет здравого смысла, которым их, несомненно, наделил наш добрый Господь, и моего мужа наконец-то примут.

– Ну, ты нравишься Паркеру, что нам весьма поможет. Ты сказал, что только-только получил письмо, и, следовательно… Извините меня.

Я вскочила на ноги и бросилась на поиски Хелен. Она, Ида и Имоджин стояли возле чаши с пуншем, хихикая вместе с Бетти.

– …все еще не могу поверить, что… Тихо!

– Тихо? – Я остановилась рядом с ними и выгнула бровь. – Итак, вы либо просто перебрали пунша, либо получили письма, о которых никто из вас мне ни словом не обмолвился.

Хелен подпрыгнула, и лицо ее расплылось в торжествующей улыбке.

– Я буду сдавать тесты!

– И мы тоже! – Ида чокнулась своим бокалом с бокалами Имоджин и Хелен. Все три женщины выглядели такими же счастливыми и беззаботными, как дети в первые дни летних каникул.

Мне улыбнулась и Бетти.

– Я помогу им подготовиться к физическим испытаниям.

– А я, пока Элма будет в космосе, продолжу тренировать тебя по математике. – Хелен ткнула меня кулаком в плечо. – И надеюсь, толку от моих занятий будет лишь немногим меньше, чем от твоих.

Сзади подошел Натаниэль и положил руку мне на плечо.

– Вижу, твои друзья в восторге от того, что им предстоит пройти тесты. – Он поцеловал меня в щеку и поднял свой бокал. – Поздравляю, дамы. Выпьем за звезды.

Смеясь, я чокнулась своим бокалом с бокалами своих друзей.

– А еще лучше, выпьем за Клуб леди-астронавтов.

39

ДВА АСТРОНАВТА И АСТРОНАВТКА ГОТОВЯТСЯ К ПОЛЕТУ НА ЛУНУ

КАНЗАС-СИТИ, штат Канзас, 20 июля 1958 года

Двое мужчин, которым суждено первыми ступить на поверхность Луны ранним утром в понедельник, весьма вероятно, обнаружат, что ходьба там далеко не лучший способ передвижения. Достойной альтернативой, как предрекают специалисты, им там послужат «прыжки кенгуру». Пока наши славные мужчины-астронавты будут исследовать поверхность естественного спутника Земли, леди-астронавт доктор Элма Йорк, ожидая их возвращения, поддержит домашний очаг для них во вращающемся вокруг Луны модуле.

Сегодня я отправляюсь в космос.

Наконец-то!

Все вокруг представляется мне настолько ярким, что не идет ни в какое сравнение с виденным мною в любой предшествующий сегодняшнему день моей жизни. Даже свадьба с Натаниэлем, оказывается, с течением времени превратилась в серию снимков и отложившихся в памяти отдельных эпизодов-воспоминаний, окутанных, разумеется, дымкой радости. Но сегодня даже яичный желток в моем завтраке имеет самый интенсивный из всех желто-оранжевых цветов, которые я когда-либо прежде видела.

Этот завтрак – последний прием пищи, который уготован мне перед отправкой в космос. Лебуржуа и Терразас сидят напротив, и мы обсуждаем последние детали перед полетом. В комнате наличествует проверенный службой безопасности МАК на предмет состояния здоровья фотограф, но в нашем представлении он не более чем предмет мебели.

Сегодня мы отправляемся в космос.

То будет пятый космический рейс для Терразасса и седьмой для Лебуржуа. Я в экипаже – единственный новичок. И единственная женщина.

В комнату входит высокий широкоплечий мужчина с седой шевелюрой и заостренными скулами, и директора Клемонса в нем узнаю я далеко не сразу. Задержка с узнаванием происходит оттого, что у него отсутствует извечно присущая ему зловонная сигара, однако тяжелый запах мускуса от него все же явственно исходит.

Клемонс кивает моим товарищам по предстоящему полету, и те уходят, направляясь, очевидно, в раздевалку, а Клемонс спрашивает меня:

– Все упаковано?

Я киваю, отодвигая свой стул от стола.

– Мои послеполетные вещи в ячейке. Там… Там еще и записка. Так, на всякий случай.

– Уж не сомневайся, красавица, все твои вещи я придержу до твоего возвращения. И записку, конечно же, тоже. – Клемонс засовывает руки в карманы, как будто толком не представляя, что с ними без сигары и делать.

Мы покидаем комнату и идем по коридору – возможно, это последний раз, когда я иду по этому коридору к раздевалкам. Фотограф поначалу семенит за нами, но останавливается на полпути, и я впервые благодарна судьбе за то, что я – все же женщина, которой суждено оказаться на борту.

В раздевалке двум моим товарищам-астронавтам ассистенты уже помогают облачиться в