всего будет дать ему бой. Бой, которого он так жаждет.

— Зло невозможно победить в бою, — возразила Трейнс, — Сила здесь не поможет. Чем больше сопротивляешься ему, тем сильнее оно становится. Это все равно, что пытаться разрезать дым лезвием ножа. Вы потратите неимоверное количество сил и времени, но это будет напрасно. Агрессия в ответ на агрессию — то же зло. Которое умножает зло первоначальное, и если этот круг замкнется, этот процесс уже не остановит никто.

— Что же тогда? — рассердился Ротсен, — Совершать добро? Ты предлагаешь встретить Эриуса с хлебом-солью, когда он придет к нам со своими чудовищами?

— Добро? — пробормотала саламандра, — Нет, добро само по себе изначально слабее зла, потому что у зла нет границ дозволенного. Оно не гнушается никакими методами на пути к своей цели, и не останавливается ни перед чем для того, чтобы достигнуть ее. Для таких, как Эриус, закон не писан. Но он писан для нас. Добро не может уподобиться злу, оно не преступает определенные рамки, потому, что такова его суть. Если оно нарушит их, то перестанет быть таковым. У добра исчерпывающий список средств, которые оно может использовать. Поэтому у добра меньше, так сказать, объем полномочий, его потенциальные возможности.

— Но что тогда остается? — воскликнул Ротсен в отчаянии.

— Победить зло, безусловно, можно. Есть только один способ: каждый должен победить его в самом себе. Существо, душа которого не поражена темными мыслями и чувствами, неуязвимо для Тьмы. Но это долгий и весьма трудный путь. Это требует терпения, силы воли и веры. Не каждый способен на такое — это под силу лишь людям с горячим сердцем и чистой душой. Поэтому в мире сейчас так много зла. И даже в Абсолют оно смогло пробраться…

Ее левая голова устало склонилась вниз, прикрыв глаза, но правая оставалась бодрствующей. Из ноздрей вырывался дым.

— Есть еще Избранный, этот мальчик, Максим. Что его ждет? Он ведь совсем не знает нашего мира, было весьма опрометчиво отпускать его одного.

— Он не один, — сказала Трейнс, — С ним девочка.

— Ну да, а что толку? Она тоже из материального мира, и они оба всего лишь дети.

— Ты недооцениваешь их. Между прочим, дети могут многое из того, что взрослым не под силу, — философски заметила Трейнс. — А насчет Избранного будущее скрыто в тумане. Его невозможно предсказать. Я вижу, что он может погубить и привести всех нас к гибели, но в то же время он — единственный, кто может принести победу. При этом абсолютно все зависит от воли случая. Я не могу предугадать исход событий.

— Как жаль, — огорченно пробормотал Ротсен, — А я надеялся, что ты хоть немного рассеешь мои сомнения.

— Что ты собираешься делать? — прямо спросила Старейшина. Голос ее вдруг стал суровым и жестким.

— Я хочу найти Эриуса, — твердо сказал он, — И поговорить с ним. Посмотреть ему в глаза. Интересно, хватит ли у него сил не отвести взгляд? Он должен ответить за то зло, которое причинил нам. И за Мелли.

— Я вынуждена тебя просить отказаться от этой затеи. Это не принесет ничего, кроме страдания, ни тебе, ни твоим друзьям. Тебе никто не давал право судить Эриуса за его деяния.

— Он убил Мелли, а потом еще и явился ко мне, чтобы рассказать от этом и посмотреть на мою реакцию! — вскричал Ротсен, вскакивая на ноги, — Он насмехался надо мной! Воображаю, как он ликовал, когда я рыдал от горя. Я отомщу ему, и никто не в силах меня остановить!

— А что, если он обманул тебя, и Мелани жива? — медленно проговорила Трейнс. — Это вполне в его духе.

— О, сколько я отдал бы за то, чтобы это оказалось правдой! Но, увы, это не так. Однажды я подарил ей один амулет, кулон в форме полумесяца, и велел носить не снимая. Он обладает множеством самых разных магических свойств, но для меня самым важным было то, что с помощью этого талисмана мы могли чувствовать друг друга, на каком бы расстоянии мы не находились. Но сейчас я ощущаю лишь пустоту и мрак. Сомнений нет, Мелани погибла.

— Иногда судьба преподносит нам сюрпризы, — помолчав, проговорила Трейнс, — А порой ее уроки становится возможным осмыслить и понять лишь спустя долгое время.

— Что ты хочешь этим сказать? — Ротсен вздрогнул, словно от удара током, хотя он не мог взять в толк, отчего его так взволновали слова мудрой саламандры, — Ты что-то видишь, что? Скажи мне, прошу тебя!

— Будущее не дано познать до конца никому, даже мне.

— Но тем не менее ты можешь видеть его! — вскричал Ротсен, — Заклинаю тебя всеми Изначальными силами, расскажи мне, что тебе известно!

— Да, иногда я предвижу события, которые могут произойти. Но как раз мой дар обязывает меня молчать. Это не забава, Ротсен. Судьба не терпит такого обращения, и жестоко карает тех, кто нарушает правила. Никто не имеет права вмешиваться в ход истории.

— Даже ты?

— Тем более я. Поскольку я могу видеть, то, чего не видят другие, моя ответственность несравненно шире.

— Трейнс, пойми, Абсолют под угрозой! На карту поставлено слишком многое, сейчас не время щепетильно следовать правилам, которые, кстати, мы сами и создали!

— Я не стану нарушать закон! — отрезала Трейнс, — Жизнь должна идти своим чередом. Все произойдет так, как должно произойти, и если Тьма победит — что ж, так тому и быть. Хотя, не скрою, такой поворот событий меня весьма опечалит.

— Твои слова лишают меня последней надежды, — глава Совета Высших с укором посмотрел на старейшину. Между его бровей пролегла глубокая морщина. Казалось, он постарел на несколько столетий за один миг. — А я так надеялся на твою помощь!

— Я не договорила, — невозмутимо продолжала саламандра, — Я не стану нарушать закон, однако я все же дам тебе совет. Но сначала позволь спросить тебя: что ты намерен предпринять?

— Я собираюсь найти Эриуса, — твердо произнес Ротсен, — И я намерен поквитаться с ним за всю ту боль, которую он причинил мне и этому миру. Я поклялся отомстить за Мелани. И я могу поклясться в этом еще раз: этот злодей должен быть наказан, и наказание будет жестоким.

Трейнс печально отпустила голову.

— Я понимаю тебя, — ласково прошептала она, — Я понимаю тебя как никто другой. Но все же позволь мне высказать свое мнение. Откажись от мести, пока еще не поздно. Я уверена, Мелани согласилась бы со мной и не одобрила твоего решения. Ты хочешь восстановить справедливость? Ты думаешь, что это снимет груз с твоей души? Поверь мне, это не так. Тебе