раз извиняться перед тобой и остальными... а может и вы устанете от меня и крутящих солнышко эмоциональных качелей.

— Крутящих солнышко качелей?

— Когда они делают полный оборот, — объяснил ей, пальцем вырисовывая в воздухе окружность. — Вы таким не занимались в деревне?

— У нас были привязанные к ветке качели... — скромно улыбнулась девушка. — Боюсь, делать подобные трюки в нашем случае было бы... крайне опасно, э-хе-хе...

Мизори слегка отползла от края обрыва и встала на ноги, продолжая играть со снегом.

— В любом случае для меня ты замечательный парень, Цукуне! И уж лучше я буду каждый раз переживать... но при этом знать, что я стану одной из причин, чтобы ты не сдавался и находил выход даже в безвыходных ситуациях, желая вернуться к нам со своими «извинениями», чем просто сдамся и уйду ни с чем. Да и в том, что ты отчаянно не желаешь умирать я уже убедилась. Ну и раз мы коснулись темы извинений... зачем оправдываться за то, какой ты есть?

— Сложно сказать...

— Ну... просто...

Мизори начала моргать. Она перестала дирижировать, и внезапно принялась утирать лицо. Ни с того ни с сего у неё потекли слёзы! И это никак не связанно с её настроением, ситуацией или ответом. Это просто слёзы, что появились внезапно и без предупреждения.

— Я... я не знаю... почему...

— В чём дело? — тут уже я поднимаюсь на ноги.

Она трясёт головой, не в силах выдавить из себя и слова, продолжая убирать мокроту с лица.

— Прости... просто... это немного страшно...

Может она и в правду человек настроения? У неё и без того своеобразная натура — так почему бы принять тот факт, что у Снежинки могут случаться скачки эмоций, перепады настроения, а также она вполне может резко сменить тему, зацепившись за случайно посетившую голову мысль?

— Страшно? Почему?

— Я не знаю. Просто... я впервые высказала всё, что хотела... и теперь... боюсь.

— Твоё тело будто тает, а холодное сердце внезапно нагревается?

— Звучит очень приторно, но ты прав. Со мной такое впервые... будто... хоть я и хочу отдаться чувствам... но боюсь измениться. Мне страшно покидать место, к которому я привыкла. Для меня многое... непривычно... и это пугает!..

Она произносит последние предложения почти шепотом, словно признаваясь в чём-то, о чём стыдно даже подумать... а тут вообще говорит об этом! И это при том, что у Мизори своеобразный характер, но уж точно не стеснительный. Хотя... кто знает, что на самом деле таится за этой холодной девичьей маской и насколько жирные и зубастые тараканы обитают в её сознании?

— Я хочу стать лучше... но не знаю, смогу ли с этим справиться.

Некоторое время мы смотрим друг на друга, словно ожидая, пока кто-нибудь из нас что-нибудь скажет.

— Ох, ну и чудачка же ты! — с усмешкой говорю ей.

Я аккуратно забираю леденец Мизори и целую в губы, попутно заключая её в объятия. Оказывается, уста Шираюки, прохладные, нежные, сладкие... и неожиданно имеют вкус колы с ванилью! Она вздрагивает, но вскоре расслабляется, прикрывая глаза и наслаждаясь моментом, закидывая руки мне на шею.

Оказывается, у неё целый рой мыслей, переживаний и иных усатых вредителей в голове. И всё это одна хрупкая и наверняка эмоционально не стабильная после пережитого девушка смогла высказать вслух, явно переживая о том, что говорит. Уже одним своим монологом Шираюки смогла меня впечатлить, хотя я думал, что всё пройдёт... ну... как-то проще...

Хотя, когда у меня бывало всё так просто? Проблемы с происхождением и стереотипами, завязанными вокруг расы. Потеря семьи. А теперь та, кто крайне неудачно вышла из зоны комфорта... ох...

Да и теперь будет сложно не ответить на чувства Мизори. Конечно же я не собирался ей отказывать, но хотелось бы ещё немного подержать её в напряжении. Кто же знал, что из-за этого, она вывалит всё, как на духу?

А вот, что ей делать — я придумаю! Её неординарная личность. Её хобби. Особенности. Всему можно найти применение и если получится, то в людском мире мы попробуем найти Снегурочке место, как сделали это с Ишигами (хотя она и без меня вполне справилась).

А вот в деревне снежных дев, когда мы туда отправимся, хрена с два я дам аватаре Алукарда обидеть её! Пусть только посмеет, сучоныш!

После поцелуя нам требуется ещё какое-то время, чтобы прийти в себя, собрать мысли в кучу и понять, что пора бы уже что-нибудь сказать.

— Как бы ты не выглядел... кем себя не выставлял... или тебя считали окружающие... ты добрый — смущённо улыбнулась Мизори. — А как говорили старшие в деревне: «Доброта — страшная вещь!». Может... я действительно боялась твоей доброты?

— Да неужели?

— Я не привыкла к тому, что кто-то чужой может помочь просто из доброты душевной...

Сложно сказать, права она или нет. На деле, я знаю, что Мизори — сюжетный персонаж и мне нужно добиться её расположения. Но при этом есть та же Оливия, которой я помогаю просто потому, что хочу помочь. Есть и другие ребята, кому с я удовольствием помогу, если у меня есть время или возможность.

Блин, а вот это уже сложно!

Я же всегда ищу выгоду, но никогда не смотрел на себя под таким углом.

— Разве это плохо — быть добрым?

— Нет, — мило улыбнулась она. — Ведь благодаря твоей доброте мы сейчас тут, а не где-то ещё. Меня всё устраивает, особенно, если это ты.

— И что дальше?

— Ну... раз ты сбежал из палаты... может продолжим любоваться пейзажем?

Мизори снова села на край обрыва и продолжила всматриваться вдаль, хлопая рукой рядом с собой.

— Конечно! Всяко лучше, чем слушать гундёж глав-гада, сидеть в тесной комнатушке без развлечений и любоваться однотипной картиной за окном.

Я сел вплотную к ней. Мы оба смотрим на небо, с которого падают снежинки. Мизори берёт меня за руку, пальцем второй продолжая водить по воздуху. Наши пальцы переплелись, но юки-онна наоборот лишь шире улыбнулась, наслаждаясь моим теплом, пока я ощущаю лёгкую прохладу, исходящую от неё.

— Цукуне? — робким тоном, обращается она.

— Да?

— Теперь у меня такое чувство, что дальше моя жизнь не просто изменится, а станет куда лучше и веселее...