Уэллс нахмурился.

— Дэниел, все это… весьма удивляет. Ты уверен, что такое необходимо?

Якубиан поморщился, вынул изо рта сигару и погасил ее в пепельнице в стиле «art deco», тем самым впервые за полвека использовав ее по назначению. Недовольство хозяина от него не укрылось.

— Нет, Боб, я прилетел сюда, потому что подумал: а хватает ли в твоей диете белков? Черт подери, я ведь сказал — нам надо поговорить. Прихвати с собой пару охранников. Пусть они вместе с моими проверят заведение и убедятся, что там чисто.

— И мы вот так просто придем и сядем? Вместе… вместе с посетителями?

— Господи, так ты испугался, что ли? — рассмеялся генерал. — Нет, мы их всех вытурим. А владельцу оплатим убытки. Журналисты же меня не волнуют, хотя их можно и припугнуть слегка. Я просто хочу поговорить пару часов, не опасаясь, что кто-то нас услышит.

Уэллс все еще колебался.

— Дэниел, я уже и не припомню, когда в последний раз обедал в общественном месте. И не покидал этих стен с тех пор, как летал в Вашингтон получать «Медаль свободы», а это было почти пять лет назад.

— Значит, тебе это пойдет на пользу. Ты ведь владеешь почти половиной мира — так неужели тебе не хочется хотя бы взглянуть на него?

Для человека со стороны — вроде нервничающей молодой официантки, которая, явившись на работу, узнала, что сегодня вечером у нее будет всего два клиента, — сидящие за столом мужчины казались почти ровесниками. Примерно в таком возрасте ждут первых внуков. Однако далеко не всем дедушкам специальная команда предварительно стерилизует в ресторане стол и стулья, а еду готовят под внимательными взглядами полудюжины телохранителей.

Моложавому на вид генералу уже исполнилось семьдесят. Он был невысок и крепок; за долгие годы, проведенные на Ближнем Востоке, его кожа приобрела оттенок кофе с молоком. Во время учебы в академии ВВС он занимался борьбой и до сих пор сохранил экономную скользящую походку.

Его высокий собеседник также выглядел загорелым, хотя цветом своей кожи он был обязан искусственно повышенному содержанию меланина в клетках — защите против старящего эффекта ультрафиолетовых лучей. Глядя на его стройную фигуру и крепкие мышцы, официантка — раздосадованная тем, что не смогла узнать никого из двоих явно важных посетителей, — предположила, что он младше генерала. То была простительная ошибка. Лишь легкая неуверенность движений и желтоватый оттенок белков глаз намекали на многочисленные операции и болезненные ежедневные процедуры, поддерживающие в нем жизнь и позволяющие ему считать эту жизнь более или менее нормальной.

— Я рад, что мы так поступили. — Уэллс осторожно глотнул вина, потом поставил стакан и коснулся губ салфеткой, совершая каждое движение с педантичной четкостью. Казалось, он был сделан из хрупкого стекла. — Как хорошо побывать… в другом месте.

— Верно, и если наши парни делают свое дело, то здесь мы можем поговорить спокойнее, чем в бункере под твоим кабинетом. Да и еда здесь тоже ничего. На восточном побережье этакого лосося не попробуешь. Наверное, после той эпидемии такое понятие, как лосось с восточного побережья, уже перестало существовать. — Якубиан отодвинул тарелку с косточками и снял обертку с сигары. — Начну с главного. Я больше не доверяю Старику.

Уэллс едва заметно улыбнулся.

— Поосторожнее со словом «старик».

— Не трать время попусту. Ты знаешь, о ком я и о чем.

Владелец самой мощной в мире технической компании секунду разглядывал партнера, потом повернулся: к столу приближалась официантка. Несколько рассеянное выражение его лица внезапно сменилось суровым. Молодая женщина, отважившаяся наконец выйти из кухни, чтобы забрать пустые тарелки, увидела лицо Уэллса и замерла в нескольких футах от стола.

Генерал услышал, как официантка испуганно вдохнула, и поднял на нее глаза:

— Если ты понадобишься, мы дадим знать. Посиди на кухне или еще где. Сгинь!

Официантка торопливо ушла.

— Не секрет, что ты его не любишь, — проговорил Уэллс. — Не секрет, что я его тоже не люблю, хотя испытываю вынужденное уважение к тому, что он сделал. Но, как я только что сказал, это не секрет. Тогда из-за чего вся эта канитель?

— Потому что кое-что пошло не так. Ты прав, я его не люблю, и, если честно, от всех его египетских выпендриваний меня давно выворачивает. Но если бы все шло по плану, я бы и слова не сказал.

— О чем ты говоришь, Дэниел? — Уэллс напрягся. Его странные глаза, ярко-голубые на фоне старой слоновой кости, казались еще ярче на лишенном эмоций лице. — Что пошло не так?

— Тот, кому удалось сбежать, — «субъект», как его называет наш бесстрашный вождь. Я попросил кое-кого из своих людей провести модельные симуляции — не волнуйся, я не сказал им ничего конкретного, сообщил лишь набор весьма неопределенных параметров. И они неизменно получали один и тот же результат. Короче, такое не могло произойти случайно.

— Случайное не существует. Для этого и нужна наука — я объяснял тебе это уже много раз, Дэниел. Есть лишь пока неизвестные нам параметры.

Якубиан скомкал салфетку.

— Не смей со мной умничать, Уэллс. Я тебе сказал, что это не случайность, а лекция мне не нужна. Моя информация свидетельствует о том, что кто-то наверняка помог этому случиться.

— Кто-то в… группе? Сам Старик? Но почему? И как, Дэниел? Это пришлось бы проделывать прямо у меня под носом.

— Теперь ты понял, почему я не хотел говорить у тебя в кабинете?

Уэллс медленно покачал головой.

— Это косвенное доказательство, Дэниел. Я и сейчас считаю, что наиболее вероятное объяснение — случайность. Даже если твои аналитики скажут, что вероятность внешнего вмешательства 99,99 процента, — и я лишь предполагаю, что у них были точные исходные данные, — все равно остается один шанс из десяти тысяч, что это случайность. Никто из моих людей в этом не сомневается, а ведь именно моим инженерам пришлось все исправлять. Я куда охотнее поверю в то, что мы сорвем в игральном автомате «джек-пот» с такой вероятностью — а она не столь уж и мала, — чем в то, что кто-то пробрался в проект «Грааль» со стороны. — Еще одна холодная улыбка. — Или в проект «Ра», как любит его называть наш бесстрашный вождь. Плесни мне еще немного. Это чилийское?

Якубиан наполнил стакан собеседника.

— Годами не вылезал из своего чертова бункера, а теперь решил надраться за мой счет. Юнец столетний.

— Мне сто одиннадцать, Дэниел. Почти. — Рука Уэллса замерла на полпути ко рту, потом поставила стакан.

— Черт подери, Боб, момент критический! Ты ведь знаешь, сколько времени и сил мы все вложили в этот проект! И знаешь, как мы рискуем — даже сейчас, сидя здесь!

— Знаю, Дэниел. — Теперь улыбка Уэллса стала фиксированной, словно вырезанная на лице деревянной куклы.

— Тогда начни воспринимать меня всерьез. Я знаю, что ты невысокого мнения о военных, — насколько я понял, в твоем поколении все такие, — но если ты полагаешь, что прийти к таким выводам можно и не имея мозгов…