из её рта, пока она втиралась лицом в мою грудь. Мы стояли, обнявшись, каждый думая о своём, и наслаждались теплом друг друга.

-Спасибо.

-Конечно, извини.

Тихий шёпот наших голосов был едва слышен на кухне. Приподняв её подбородок, я всмотрелся в её широко распахнутые глаза, погружаясь в них и забывая обо всех проблемах. Хотелось закинуть её на плечо и унести в спальню, чтобы отрешиться от всего.

Видимо, что-то такое она прочитала по моим глазам, из-за чего отвернулась, мило краснея щеками. Её легкий румянец так шёл её утонченному и прекрасному лицу, украшая маленькие ямочки и даря эти яркие, восхитительные краски.

-Мне пора...

-Не говоря ни слова, она просто кивнула, прижимаясь ко мне в последний раз. Её тонкие руки крепко обхватили меня в районе пояса, хватаясь за одежду и, кажется, проминая броневые пластины.

Несколько раз в эмоциях Ханако вспыхнул гнев, выпуская отголоски чакры демона, но она удержала себя в руках, решив не портить прощание.

-Я позову детей.

-Не стоит, — покачав головой, я поцеловал жену в лоб, прикрывая глаза и понимая, что и так уже сильно опаздываю, — мне нужно спешить. Каждый миг промедления — это риск поражениея.

-Да, верно.

Ей точно не понравился мой ответ, но она не стала развивать спор. Подарив мне ещё один поцелуй, Ханако приподнялась на цыпочки, теперь уже жарко водя своими пальцами по телу, пытаясь найти щели в одежде и броне.

Она тяжело дышала, целуя меня и наслаждаясь этим как в первый раз.

-Я вернусь. С победой.

-Иного не может быть.

Кивнув мне на прощание, она осталась стоять на кухне у распахнутого окна, через которое я покинул дом. Чувствуя чакру по всей деревне, я ощутил, как дети споро спустились на первый этаж, подбегая к матери, горя яркими и непонимающими эмоциями.

Три дорогих для меня очага чакры собрались вместе, скорее всего обнимаясь и смотря мне вслед, хотя я давно уже покинул пределы их зрения.

Как бы я ни пытался отгонять плохие мысли, но мой разум всё время подбрасывал мне образы плачущей жены, что стояла около окна, смотря мне в спину и обнимая наших детей. Она ласково поглаживала Акихико и крепко прижимала Юно к своему бедру, стараясь не смотреть на них, чтобы они не видели её слёз.

Тяжело выдохнув, напитываю себя большим количеством энергии природы, ускоряясь до максимума, чтобы успеть на место сбора войск вовремя. Я и так нарушил все видимые правила, отправившись в одиночку, без телохранителей. Но, к моему собственному сожалению, больше я не мог доверять им.

Всего одно предательство, обернувшееся для меня невосполнимой потерей, ударило так сильно, что теперь я не доверял никому, кроме собственной семьи и друзей.

Узкий круг людей, которые могли спокойно входить в мой кабинет и на них бы не обрушилась жажда крови. Защитные печати самого простого, но надежного типа, чтобы точно знать, кто побывал на моём рабочем месте или дома в моё отсутствие.

Новый рывок выдаётся ещё более быстрым, чем раньше. Ноги взрыхливают землю и песок, разрушая всё на своём пути. Сейчас не время заботиться об аккуратности и контроле. Мне нужно проветриться и настроиться на войну, выкинув все мысли о проблемах в деревне и семье, но никак не получается.

Мой характер сильно испортился и сильнее всего это отразилось на подчинённых, которые стали шугаться собственного Каге и ходить по струнке, когда я рядом.

Но и мои близкие ощутили изменения. Уже не раз и не два у меня состоялся разговор с Джуном и жёнами на тему моего поведения, что только усугубило ситуацию.

Умом я понимал, что поступаю глупо и неправильно, но ничего не получалось поделать.

Смерть Маки ударила по мне сильнее, чем я ожидал. Даже когда Рето покинул этот мир, уходя на встречу к предкам, я испытывал горечь и печаль, но также и воодушевление и целеустремленность, мечтая воплотить идеи брата и продолжить его дело, чтобы, когда Шинигами отведёт меня на ту сторону, я мог с гордостью смотреть ему в глаза, с высоко поднятой головой.

Сейчас же...

Каждый раз, когда я оставался наедине, я слышал голос Маки, хотя последние её слова даже не прозвучали вслух. Её смех и улыбка часто мерещились мне, затягивая в водовороты кошмаров, ухудшая сон и подрывая настроение до самой нижней планки.

Нужно было срочно исправить это, ведь кому, как не мне, знать, чтобы любые лишние волнения на фронте — это быстрый билет в один конец.

Нужно было срочно что-то делать, иначе война точно будет проиграна.

И от одной мысли об этом я почувствовал, как моё звериное нутро просыпается, недовольно ворча, представляя поражения и смерть. Хотелось рвать и метать, пуститься в бой, но ещё не так сильно, как когда-то в прошлом.

Пустив в тело побольше природной энергии, я позволил своим оковам разума спасть, выпуская хомяка-оборотня на свободу.

В первый миг захотелось закричать, выпустить в небо боевой клич, оповещая весь мир о том, что я готов к схватке. Прокричать всем, мол, смотрите, вот он я. И я готов сразиться и умереть, если буду слаб!

Хлопнув себя по щеке с такой силой, что соседней бархан осыпался песком, я остановился на месте, яростно сжимая кулаки и распаляя внутри себя ярость.

Кости хрустели от напряжения мышц, сердце качало кровь с такой скоростью, что, казалось, она польётся