— Не со мной внутри, — ответил я. — И кроме того, я не смогу на своем горбу тащить людей, а машины гостиницы без должной степени защиты.

И, конечно, была еще одна причина, зачем мне транспорт, помимо того, чтобы погрузить в них людей. Без броневика солдаты Орловых не смогут отсюда сбежать. Но в лицо я ему это не скажу.

— Водитель? — уточнил он.

— Сам справлюсь, — отмахнулся я, уже залезая внутрь.

Двигатель никто глушить не стал, так что я сразу тронулся с места, перекапывая обломки и снег вперемешку. Машина шла легко, чувствовалось, что ее готовили именно для таких условий.

Набирая скорость, я свернул в сторону подъема на гору.

Не прошло и пары минут, как надо мной показались дроны базы. А затем на бортовом компьютере загорелась трансляция с них.

Я нашел нужный маршрут и прибавил хода. На горе, со стороны города, шел бой. Мы бы ни за что не смогли его заметить с нашего склона.

Мои одногруппники, прикрывая около двадцати человек, держали оборону перед наседающими японцами. И если у самураев было огнестрельное оружие, то студенты действовали исключительно своим даром.

В кадре мелькнули рыжие волосы, и я узнал по ним чемпионку, ночевавшую сегодня у Авдеева. Сам он стоял на коленях, погрузив руки в снег, видимо, меняя магнитное поле. Тяжелая и, главное, требующая абсолютной концентрации техника атрибута земли.

Я вцепился в руль и бросил щит под левые колеса броневика, чтобы не сорваться с тропы — миллиметров не хватало, чтобы проехать. Тяжесть машины будто свалилась на плечи, но я удержал ее, и в последний раз развернулся.

Тормозной путь вышел очень длинным, но вот броневик замер, глядя в сторону боя, и я перебрался к установленному на машину пулемету. Вцепившись в рукоятки, сделал над собой усилие, разворачивая над машиной раскрашенный в голубой цвет герб Русского царства.

И открыл огонь по позициям самураев, не жалея боезапаса.

Пули рассекли воздух, заставляя японцев плясать на снегу и падать без признаков жизни. Поводя стволом, я планомерно уничтожал их, но, приученные к смерти с детства, отступать самураи не собирались.

Посреди группы русских возвышался столбом Рогожин. Выставив руки в стороны, Никита Александрович сдерживал вражеский натиск крепкой, но тонкой ледяной линзой. Справа от него разжигал свои огненные снаряды Островский. Федор Иванович швырял их, как гранаты, перебрасывая через установленный Рогожиным щит. Парни держались хорошо, но, увы, их атаки не могли толком помешать самураям — студенты действовали вслепую.

Японцы укрывались в складках породы, и с места, на котором располагалась группа русских, их было просто не видно. Связь с дронами была только у меня.

Авдеев медленно поднялся на ноги, распрямил плечи и, с трудом поднимая ладони к небу, запрокинул голову. Я видел, как вздулись жилы у него на лбу и шее. Иван Тимофеевич не работал с магнитным полем, как я изначально решил. Он готовил средство массового уничтожения противника.

Горный массив с оглушительным грохотом пошел трещинами. Японцы бросились врассыпную, где я подсекал их пулеметным огнем. Одного умудрился достать Островский. А вот те, кому не повезло оказаться в эпицентре чудовищной техники Авдеева, так просто не отделались.

Кусок скалы поднялся, отрываясь от склона горы. Под ногами задрожала земля, и все попадали с ног. Кроме Авдеева, продолжавшего с громадным усилием сводить ладони над головой. Иван Тимофеевич закричал, не в силах больше сдерживаться.

А скала сложилась внутрь, захлопывая две оторванных от горы каменные плиты, превращая оказавшихся внутри японцев в кашу. Авдеев потер ладони друг о друга, и то же самое сделали поднятые им пласты породы, перетирая кашу в песок. Торчащий дугой скальный нарост замер — техника была завершена.

Дроны больше противников не фиксировали, и я бросился из машины. Мое вмешательство внесло свою лепту, но нужно быстро возвращаться. Поблизости могут оставаться еще враги, а на вершине и так слишком много людей.

— В машину! Быстро! — прикрикнул я на пребывающих в ступоре царских людей.

Авдеев покачнулся, и первой рядом возникла та рыжая девушка. Подставив парню плечо, она прижалась к нему и почти закричала в отчаянье.

— Ваня! Ванечка!

Я подхватил студента с другой стороны и кивнул спортсменке. Вдвоем мы донесли бесчувственного гуру генетики до машины и вместе уложили в броневик. Первым протянул руку, чтобы помочь нам загрузить Ивана Тимофеевича, Петр Васильевич.

У Орлова был перебит нос, ободрана бровь, но держался он совершенно спокойно, будто раны не причиняли ему никакой боли. Остальные мои одногруппники тоже оказались при ближайшем рассмотрении изрядно потрепанными. Но именно старосте досталось больше всего.

— Все живы? — спросил он, когда мы уложили Ивана Тимофеевича на пол машины.

— Все, — ответил я и сел за руль. — Но база все еще под атакой.

Орлов пробрался вслед за мной и сел на соседнее сидение. Вытащив из кармана кресла медицинский пакет, внук адмирала вскрыл его зубами и, достав дрожащими пальцами ампулу, вставил ее в пистолет.

— Что с руками? — спросил я, разворачивая машину.

— Напали, когда мы разошлись, — ответил тот, прикладывая инъектор к шее.

С шипением жидкость вдавило, и Орлов тут же залепил место прокола лейкопластырем. Судя по закатившимся глазам, Петр Васильевич вкатил себе дозу обезболивающего.

— Мы просто чудом все выжили, — сказал он через несколько секунд. — Напали внезапно, как только мы скрылись из видимости друг друга, так что подготовка была на уровне. Еле успели сойтись все вместе. Я еще ничего, легко отделался. Правда, кажется, мне весь покров разнесли, дара совсем не чувствую.

— Тогда вам повезло, Петр Васильевич, — ответил я, следя за дорогой и вновь бросая плоскость щита под колеса на повороте. — У вас уже есть работник, который занимается исправлением таких травм.

Тот усмехнулся и прикрыл глаза. И до самого спуска к гостинице не подавал признаков жизни. Впрочем, я не мог его осуждать — если его обработали настолько сильно, что он покрова лишился и не может его восстановить, уже просто чудо, что Орлов не харкает кровью в предсмертных судорогах. Подобные травмы дара зачастую приводят к смерти на месте — когда потоки магии начинают давать сбой и срабатывают против организма самого одаренного.

Покровом здесь называли силу, которая напитывает тело одаренного в постоянном режиме. Особой защиты он не дает, если только совсем уж от царапин, но делает тебя сильнее, выносливее и крепче. И его можно сломать, нарушив потоки с помощью техник, которые на это направлены.

Выбитый солдатами Орловых кусок стены уже забаррикадировали, из окон второго этажа во все стороны глядели пулеметные стволы. Со стороны въезда на территорию замер остов сгоревшей бронемашины. С него как раз и содрали броню и забили ей дыру первого этажа.