– Я вам что, швейцар? Входите или проваливайте!

Индия взбежала по лестнице и схватила Элис за руку, не дав скрыться.

– Мисс, прошу вас. Я не хочу неприятностей, – прошептала Элис и вздрогнула.

– Я тоже не хочу. Мне нужно поговорить с вами.

Из квартиры снова донесся детский плач.

– Вы позволите зайти?

Элис кивнула.

Ее жилище состояло из одной грязной комнатки. Индию встретил тошнотворный запах – смесь баранины, лука и мокрых пеленок. Комната освещалась единственной керосиновой лампой, бросавшей скудный круг света на стол, два стула, узкую железную кровать и детскую кроватку у стены. Там, держась за прутья, стояла кривоногая девочка лет полутора и печально смотрела в сумрак. Рядом лежал вопящий младенец. Элис подхватила младенца на руки и принялась качать. Крики перешли в хныканье. Элис пододвинула миску с похлебкой из хлеба, воды и сахара. По краю миски ползала муха.

– Вы не кормите ребенка грудью? – спросила Индия.

Элис угрюмо посмотрела на нее:

– Это вредит моей работе.

– А какой работой вы занимаетесь?

Элис перевела взгляд в пол и не ответила.

Индия вздохнула. Разговор не клеился, а у нее была масса вопросов. Ей требовались ответы. Во что бы то ни стало. Она попробовала зайти с другого конца.

– Ваша мать говорила, что вы живете с ней. Как вижу, это не так?

– Если видите, нечего спрашивать.

– Элис, через три дня после вашего визита ко мне приходила ваша мать. Она говорила с доктором Гиффордом, моим начальником. Ему она сказала, что у вас душевное заболевание. Это правда?

Элис горько засмеялась:

– От клиентов и детей свихнешься.

– Ваша мать заявила на меня за то, что я снабдила вас презервативами. Доктор Гиффорд запрещает нам распространять противозачаточные средства. Помогая вам, я сильно рисковала. После прихода вашей матери он меня уволил.

Элис в ужасе посмотрела на Индию:

– Боже! Мисс, я так виновата. Я ведь не хотела вам зла. Я даже не думала… Он говорил нам, что́ надо делать и какие слова говорить. А зачем – про то ни слова. Ни мне, ни Норе. Мне бы сразу догадаться, что он зло замышляет. Он злодей.

– Погодите. Давайте по порядку. Я ничего не поняла. Нора – это кто? Ваша мать? Зачем она пошла к доктору Гиффорду?

– Не мать она мне, – покачала головой Элис. – Работаю я у нее. Родная ма со мной говорить не желает. Пару лет назад обрюхатил меня парень. Так я родила Мэри, свою старшую. Парень обещал жениться, а как узнал, что я с пузом, слинял. Па выгнал меня из дому. Нора меня подобрала. Определила на работу… Заведение она содержит, Нора. Думаю, догадаетесь, на чем я зарабатываю.

– Можно присесть? – спросила Индия, у которой вдруг закружилась голова.

Элис пододвинула ей стул.

– Чаю могу согреть.

– Нет, спасибо, – не своим голосом ответила Индия.

Элис смотрела на Индию, сидящую напротив, и кусала губы.

– Простите меня, мисс. Я виновата. Мне деньги были нужны. Он хорошо заплатил. По пять фунтов мне и Норе. Но знай я, что вас уволят, то этого не сделала бы. Клянусь!

– Элис… – начала и тут же осеклась Индия.

– Что, мисс?

– Вы говорили про того, кто вам заплатил. Кто он?

– Клиент.

– А имя у него есть?

– Какой-то Фредди. Они ж нам фамилий не называют.

Индию затошнило. Она закрыла глаза.

– Мисс, вам нехорошо?

– Похоже, что да.

Когда позывы на рвоту улеглись, Индия открыла глаза и спросила:

– Этот Фредди – он блондин? Высокий?

– Угу.

– Вы его постоянно… принимаете?

– Я? Нет. Он только один раз меня выбрал. Это когда Уинни, его всегдашняя девушка, не работала. Не нравится он мне. Жестокий. И грубый. После него все болит.

Так оно и есть, подумала Индия.

– И он заплатил вам с Норой? Вам – за приход ко мне на Варден-стрит, а Норе – за ее спектакль перед доктором Гиффордом, где она сыграла роль вашей матери?

– Да.

Тошнотворное ощущение сменилось пустотой. Все куски головоломки сложились. Фредди, знающий имя ее пациентки. Бингэм, говорящий о приданом. Дом на Беркли-сквер. Причастность ее матери. Простое и логичное объяснение… если не добавлять эмоций.

– Спасибо вам за помощь, Элис, – сказала Индия и встала.

– Вы ведь ему не скажете? – насторожилась Элис. – Этому Фредди.

– Элис, я должна ему сказать. Я помолвлена с этим человеком.

– Мисс, вам нельзя ему рассказывать. Он быстро расчухает, от кого вы узнали. Норе пожалуется. Она вышвырнет меня. А мне нужна работа.

– Мне тоже, – сказала Индия.

Элис стыдливо отвела глаза. Ее утихший младенец снова поднял рев.

Индия открыла сумочку, достала десять фунтов. Это были ее последние деньги. Дома, в жестянке из-под чая, лежала еще пара фунтов и какая-то мелочь в вазе. И все. Она положила деньги на стол.

– Элис, не возвращайтесь к Норе. Найдите себе другую работу. Что угодно, только не это. Сифилис кончается долгой, мучительной смертью. А вы нужны своим детям.

– Ой, мисс, спасибо вам пребольшое! – Элис поспешно спрятала деньги. – Вы-то что теперь делать будете? В смысле работы?

– Не знаю.

– Можно попробовать другую работу, – с наигранным энтузиазмом сказала Элис. – Такая красивая женщина, как вы, зарабатывала бы достаточно.

Индия подумала о месяцах, проведенных у Гиффорда. Как часто она шла на компромисс со своими идеями и убеждениями, только бы сохранить работу. Дорого же пришлось заплатить за эти компромиссы. Вспомнилось, как Фредди неделями давил на нее, требуя определиться с датой свадьбы. Все его слова о любви, о желании постоянно видеть ее рядом. О совместной работе, которая пойдет на благо Лондону и Англии в целом.

Она встала:

– Спасибо, Элис. Другую работу я уже попробовала. Думаю, я достаточно побыла в положении шлюхи. 

– Литтон, открой дверь!

Фредди прекратил заводить граммофон. На диване распластался его школьный друг Дуги Мокинз, чья голова покоилась на коленях соблазнительной брюнетки. Дуги что-то говорил, но Фредди не мог разобрать ни слова.

– Старик, о чем ты? – крикнул Фредди. – Я совсем оглох из-за этого чертового граммофона.

– Дверь! Кто-то упорно стучится!

– Сейчас открою.