Историческая справка:

«Мышей съел кот Сенька, кота съел пес «Тило», пса убила рыжая тетка Зинка. Пропил пса пьянчуга Толя Семенушкин (артист ТЮЗа). Вскрытие произвела товарищ Е. К».

У этого же ученика ранее были изъяты записки такого рода: «Внимание! Все искупайте, выписывайте и заворачивайте холодные котлеты в «Сельскую Правду».

«Внимание! Покупайте, пейте и лейте вино — котик Сенька — начальник снабжения Анатолий Семенушкин».

[…] 19/II-37 г. в 12-й образцовой школе ученик 4-го класса Рудик В. (сын работницы Крайисполкома) в ответ на сообщение ученицы Веры Романовой о смерти тов. Орджоникидзе, ответил: «Что ты врешь, что Орджоникидзе умер. Кортошки объелся и сдох».

Указанные выше антисоветские проявления свидетельствуют о скверной постановке политико-воспитательной работы среди учащихся школ и об активлении [так! — А.Т.] деятельности антисоветских элементов в школе.

Мероприятия: 1) Устанавливаем источники распространения антисоветских настроений

2) Подвергаем специальному изучению состав школы.

Нач. 4 отдела УГБ, ст. лейтенант ГБ Попов

Нач. 7 отделения 4 отдела УГБ, мл. лейтенант ГБ Елизарьев».

ГАНО. Ф. П-4. Оп. 4. Д. 25. Л. 1–2 (машинописный подлинник, подписи — автографы).

Из протокола партийного собрания ячейки СПО УГБ УНКВД по Запсибкраю от 21 марта 1937 г.

Из доклада начальника отдела С. П. Попова:

«Наши враги убивали рабочих, разрушали хозяйство и охотились за лучшим большевиком — тов. Эйхе… Прежде всего в этом виноват я, который в течение 5-ти лет находился на этом участке работы.

Вот первый факт… Осенью 1931 г. поступили данные в СПО, что троцкист Райков и с ним ещё несколько человек троцкистов устраивали в лесу за городом собрание, на котором обсуждался план совершения теракта над тов. Эйхе… Райков был арестован… его допрашивали только по существу той к-р агитации, которую он проводил. Райков получил года 3, из которых отбыл только полтора, а затем вернулся и продолжал вести к-р работу. Известный троцкист Ходорозе в 1931 г. допрашивался только как свидетель по делу Райкова. […]

По агентурному делу «Цепочка» были определённые данные о том, что Муралов, проживая в Новосибирске, ведёт к-р троцкистскую деятельность. Мы неоднократно ставили вопрос об аресте Муралова, но его нам арестовать не давали… Дело Пашковского. Это дело вёл ЭКО. Ещё в 1933 г. ЭКО УНКВД [правильно — ОГПУ] было известно, что Строилов и другие ведут к-р разрушительную работу в народном хозяйстве Запсибкрая. Кто в этом виноват? Мы в этом виноваты. […] Наше старое руководство вообще отяжелело. Оно больше сидело в кабинетах, чем ходило и смотрело, как мы работаем с агентурой.

Вот, например, дело Слепкова. Ещё в 1932 г. у нас имелись сведения о том, что в Советском Союзе существует к-р организация правых, что в сентябре 1932 г. правыми была проведена конференция, на которой обсуждались вопросы дворцового переворота, т. е. по существу стоял вопрос о терроре как о методе борьбы. Мы дней 10 не сообщали об этом в Москву. Боялись об этом сообщать. Слепков и Кузьмин на допросе показали, что существует подпольный центр правых в составе Бухарина, Рыкова, с участием Угланова. Когда я отобрал эти показания и пришёл… к Алексееву и Ильину, то они сделали большие глаза, накинулись на меня: «Почему ты отобрал такие показания?» Всё-таки эти показания пошли в Москву, [а] я сидел и ждал, что меня посадят. Снова допрашиваю Слепкова и Кузьмина. Они снова подтверждают, что центр правых есть. Я пишу обвинительное заключение по делу правых, в котором указываю фамилии Бухарина и Рыкова. Дал это обвинительное заключение на подпись Алексееву и Ильину. Последние вычеркнули из обвинительного заключения фамилии Бухарина и Рыкова. Этот оригинал обвиниловки с вычёркиваниями хранится в деле разработки правых.

Уехал Алексеев, вместо него приехал Каруцкий. Я докладывал Каруцкому агразработку «Военный». По материалам этой разработки было видно, что на территории Запсибкрая существует к-р троцкистская организация, возглавляемая Мураловым. Каруцкий мне говорит: «Откуда вы взяли организацию? Никакой организации нет, а есть окружение Муралова». При этом разговоре присутствовал также Жабрев, который поддерживал в этом Каруцкого. […]

История с террористом Ивановым. Троцкист Орешников, проходящий по террористической троцкистской группе Ходорозе, на допросе показал, что в 1932 г. по указанию Ходорозе и Муралова в Москву был направлен член группы Ходорозе — Иванов — с заданием совершить террористический акт над тов. Сталиным… Залпетер сказал: «Вы с этим делом подождите. Если мы этот протокол пошлём [в Москву], то наделаем много шуму. А вдруг Иванов не будет разыскан и мы с этим делом сядем?» Только когда приехал тов. Курский, этому делу был дан ход. Иванов был обнаружен. У него при обыске изъяли наган и он признался в том, что охотился за тов. Сталиным… Специально для этого [Иванов] поселился около Сочи. Таким образом, мы задержали поиски террориста Иванова на 4 месяца. […]

Дело с Вегманом. Мы имели прямые показания о том, что Вегман троцкист, что на квартире у него устраивались сборища троцкистов Муралова, Сумецкого и др. Крайком ВКП[б] санкционировал его арест. Первый допрос Вегмана производил Каруцкий. Он говорит Вегману: «Мы знаем, что вы не троцкист, но вы должны признаться в том, что вы двурушничали, обманывали партию, передавали для Троцкого деньги». Понятно, что после такой постановки вопроса Вегман упёрся. Он допрашивался несколько дней. Мы с тов. Невским самостоятельно предъявили ему обвинение в том, что он троцкист, что он имел организационную связь с Мураловым; нам на это Вегман прямо заявил: «Какое вы имеете право предъявлять мне такое обвинение, когда ваш начальник сам сказал, что я не троцкист». Через 2 дня после этого Вегман сознался в том, что он троцкист, что он является членом к-р троцкистской организации.

Жабрев, бывший начальник СПО, не уделял внимания вопросу укомплектования работниками 1-го отделения, того отделения, на плечи которого легла вся тяжесть работы по борьбе с к-р троцкистами и правыми… Мы оторвались от партийной жизни. Когда нужно было идти на партсобрание или на кружок партучёбы, нам говорили, что можно не ходить, а нужно выполнять оперативную работу, что наша оперативная работа не менее важна, чем партийная работа. […]

Работа с агентурой у нас запущена. Я сам также работаю с агентурой не так как нужно… Без агентуры мы не можем работать. Не поставив на должную высоту агентурную работу, мы не сможем выполнить решений февральского Пленума ЦК ВКП (б)… Критика должна быть смелая, невзирая на лица».

Из выступлений в прениях по докладу С. П. Попова:

Д. Г. Кожевников: «Указывает, в частности, на то, что в отношении троцкиста Ходорозе имелись материалы ещё в 1934 г., но… не были реализованы».

В. С. Иванов: «Мной в начале 1936 г. в китайском колхозе Новосибирского района была вскрыта шпионская группа. Материал по этой разработке был передан в особый отдел. Там её свели на нет. Почему? Я не знаю. По-моему, этот материал заслуживал внимания».