К. К. Пастаногов: «…Жабрев поднял большой шум, заявляя Попову: «Кто вам разрешил об этом допрашивать Вегмана?» И только тогда, когда Вегман сам признался в своей троцкистской деятельности, Жабрев успокоился. Это свидетельствует о попустительстве к врагу. Жабрев был большим другом [арестованного начальника СПО ГУГБ НКВД СССР Г. А.] Молчанова и, в связи с этим, попустительство Жабрева, возможно, было не случайно. Жабрев сам лично следствием занимался мало, но любил результаты следствия присваивать себе. […]

Критиковать руководство, по существу, было нельзя. Считалось, что критика подрывает авторитет руководства, мешает работе. Жаль, что уехал тов. Успенский. Он культурный человек, хороший администратор, а позволял себе недопустимую площадную ругань в обращении с работниками-чекистами. Это было возведено в систему».

А. Р. Горский: «…В 1932 г., когда тов. Попов вёл следствие по делу Слепкова и др., вполне ясно было установлено наличие террористических тенденций у этой группы правых… эти документы пошли в Москву. Там заявили, что это липа, что здесь мы страдаем гигантромонией [так! — А.Т.] и не дали ходу этим материалам. Теперь, когда установлено, что бывший начальник СПО Молчанов являлся предателем, членом центра правых, теперь нам ясно, почему так получилось».

М. Г. Кострюков: «В Мариинском ГО НКВД [правильно — РО ОГПУ] ещё в 1933 г. была заведена разработка повстанческого характера «Здвинцы». Начальник ГО т. Бойтман ставит вопрос перед Алексеевым и Жабревым о ликвидации разработки. Ликвидацию не разрешают…. В конце 1933 г. в Мариинский район приезжает из Москвы один из фигурантов разработки — [М. Х.] Перевалов — сейчас арестованный по делу к-р троцкистскому партизанскому. С приездом Перевалова участники группы устраивают сговор об убийстве ряда активистов села. Мариинское РО снова ставит вопрос о ликвидации разработки и снова получает от Краевого Управления НКВД отказ. В 1934 г. активные участники разработки осуществляют свои террористические замыслы и убивают активиста Тахтаева — члена сельсовета, бывшего партизана, принимавшего участие в 1932 г. в разгроме кулацкой верхушки.

В начале 1935 г. эти же участники группы устраивают сговор убить другого активиста — партизана Лебедева, который разоблачил по району много лжепартизан. Мной эта попытка была предотвращена путём предупреждения об этом Лебедева. В 1935 г. приезжает из краевого аппарата в Мариинск [новый] начальник РО тов. Филимонов. Он совместно с бригадой из края выносит решение эту разработку сжечь. Только в начале 1937 г. всем этим материалам даётся ход, эти материалы извлечены были из архива и полностью реализованы.

Ещё один пример. В 1935 г. я без санкции края арестовал одного фигуранта, проходящего по разработке. Он признался в том, что является участником к-р организации. Его затребовал край к себе, допрашивали там, а потом освободили. Ещё факт. В колхозе им. Гамарника существовавшая там к-р группа почти с оружием в руках оказала сопротивление правлению колхоза. Я прошу край дать санкцию [на арест] …два раза об этом запрашиваю — молчат. Обращаюсь к райпрокурору. Он даёт санкцию только на 2-х человек. Я нарушил чекистскую этику, обругал райпрокурора матом, пошёл к секретарю райкома и от него получил санкцию на арест участников к-р группы. […] Составленная мной справка по ликвидированной к-р группе сектантов в Кемерове долгое время пролежала у начальника 6 отделения 4-го отдела т. Жука».

Е. Ф. Дымнов: […] «Возьмите прошедшие вечера: выпуск М[еж]К[раевой]Ш[колы ГУГБ НКВД] и др., где рядовые работники в зале за столиками, а верхушка — на хорах, в роли наблюдателей за паствой. Раньше, при тов. Заковском, наш коллектив был более спаян, этой раздвоенности тогда не было. […] Наш партком… был, как говорят, «по милости на кухне».

Я давно работал по объектам антисоветских политпартий и антипартийным элементам и когда в 1932 г. мы снимали организацию правых, они нам давали прямые показания о наличии центра правых (Бухарин, Томский и Рыков), но руководство наше эти вопросы затирало… На к-р правые группы в районах наши органы не нацеливались. Наши директивы были стереотипны — «вскройте», «углубите», «завербуйте» и т. д., а конкретного содержания эти директивы не имели».

А. Ф. Овсянников: «В прошлом году… придя на работу в 1 отделение СПО, я увидел там по 8-10 томов материалов на Муралова, Раковского с конкретными фактами их к-р деятельности, но эти материалы почему-то назывались «архивными»… [Агентурные] материалы сдаются в архив и дальнейшей разработки не ведётся».

К. Д. Костромин: «Я хотел сказать о том, как в УНКВД хоронились разработки. По большинству таких разработок, которые в 1933–1934 гг. характеризовали наличие к-р троцкистских организаций… нам не давали санкций на их ликвидацию. На наши запросы о ликвидации отвечали: «Мало фактов, разрабатывайте». В результате эти разработки затягивались и ликвидированы только в последнее время. […] Недавно Куйбышевским кустом был выслан материал о группе «правых» в Северном районе, где они просили указаний. Этих указаний они не получили и ликвидировали группу самостоятельно».

В. В. Балыгин: «Наши сигналы о к-р проявлениях на шахтах Кузбасса часто не получали должного отзыва. Так, когда мы сообщили о вредительской группе среди инженеров, нам прямо сказали, что мы ищем к-р «не там где надо»… В руководящем составе УНКВД сидели в лучшем случае примиренцы, а в худшем случае — прямые враги народа».

Из резолюции партийного собрания:

«Бывшее руководство и Управления, и Отдела [СПО] в лице Алексеева, Каруцкого, Волкова, Жабрева зажимало критику, квалифицируя стремления отдельных коммунистов к здоровой большевистской критике как проявления «недисциплинированности», «философствования» и проч. […] одновременно культивировали в парторганизации сознание недопустимости критики начальства, развивали подхалимство и угодничество… ориентировали чекистский коллектив на ликвидацию отдельных локальных троцкистских групп, глушили проявляемую товарищами инициативу, запрещая разоблачение организованного к-р троцкистского подполья в Сибири — Муралова, Норкина, Дробниса. […] Просить партком и командование собрать все факты, свидетельствующие о попустительстве и примиренчестве к врагам народа… со стороны т.т. Алексеева, Волкова, Каруцкого и Жабрева и довести до сведения об этом командование и парторганизации соответствующих управлений НКВД».

ГАНО, ф. п-1204, оп.1, д. 138, л. 40–64 [машинописный подлинник].

ВГК — Верховное главнокомандование

ВСВО — Восточно-Сибирский военный округ

ВУЧК — Всеукраинская чрезвычайная комиссия

ВЦИК — Всесоюзный Центральный Исполнительный Комитет

ГПО — Государственная политическая охрана

ГПУ — Государственное политическое управление

ГУГБ — Главное управление государственной безопасности

ДВР — Дальневосточная республика

ДТО — дорожно-транспортный отдел

ЗСК — Западно-Сибирский край

ИНО — иностранный отдел