– А что это за хорошенький паж стоит там? – спрашивал Мирабо далее.

Де ла Марк шепнул ему, что этого пажа прислала королева узнать о состоянии Мирабо и выразить больному ее участие.

– О, королева! – воскликнул растроганный Мирабо. – Охотно отдал бы я свою жизнь, чтобы сохранить ее, столь драгоценную и прекрасную!

Теперь глаза его остановились на сестре, стоявшей позади, у дверей, рядом с другой дамой в черном платье.

– Вот сестра моя! Верно и нежно любили мы друг друга! – говорил Мирабо, рукою посылая госпоже Сальян поцелуй. – Но кого ты привела еще с собою, кого привела ты?..

Мирабо вдруг узнал свою жену, Эмилию де Мариньян, кланявшуюся ему издали почти с благоговейною любовью. Он протянул к ней руку, улыбаясь, с выражением полного примирения, но в эту минуту покачнулся и зашатался. Кабанис и Шамфор поддержали и отвели его в кресло.

– Вы пришли все, все, которых я любил, чтобы окружить меня предсмертным хороводом! – сказал он, помолчав, внезапно страшно изменившимся голосом. – Встав сегодня утром, я желал музыки, цветов и венков! Вы же пришли и еще раз украсили меня венками любви. Ваш прощальный привет тихо звучит в моих ужасных страданиях! Благодарю вас!

В эту минуту с ним сделались страшные судороги, которых он не мог выдержать. Тут же стал он жаловаться на сильный стук в голове и просил докторов дать ему опиуму, чтобы заснуть и избавиться от мук. Но вдруг дыхание прекратилось. Мирабо умер…

Из его дома, перед которым густые, торжественно молчаливые толпы народа узнали о кончине Мирабо, весть эта разнеслась, подобно прибывающему шумному потоку, по всему Парижу и отозвалась во всех сердцах…

В самый день смерти Мирабо подозрительное событие, происшедшее в его доме, подтвердило мрачные слухи, носившиеся во всех парижских сферах о его смерти и предшествовавшей ей болезни.

Писец Мирабо, молодой Камп, был найден на чердаке дома, где он пытался повеситься. Перед тем уже видели, как он, подозрительно возбужденный, в замешательстве, всходил на лестницу, не переставая кричать: «Яд! Яд! Какое позорное деяние!» Удалось вернуть его к жизни, но он оказался помешанным и не мог уже рассеять этой загадочной неизвестности, лично по отношению к нему подозрительными могли быть его тайные сношения с якобинцами, в особенности с Александром Ламеттом.

Все более и более распространявшиеся слухи, соединенные с громкими жалобами народа, заставили государственные власти настоять на вскрытии тела Мирабо. Четыре врача с величайшею уверенностью высказали мнение, что Мирабо был отравлен. Четверо же других, с такою же уверенностью, отрицали присутствие яда в теле. Последние были отчасти известны как люди, считавшие своею обязанностью примирять партии, а не возбуждать их к еще более ожесточенной борьбе. Родственники Мирабо сохранили убеждение, что он умер от яда.

Похороны Мирабо были национальным торжеством, в котором все сословия и партии, весь народ, все власти, министры и национальное собрание, королевские войска и национальная гвардия соединились в одно, никогда невиданное шествие, объединенное одною скорбью. Впереди шло духовенство с целым отрядом музыкантов, которые на странных, недавно появившихся в Париже инструментах, тамтам и громком тромбоне, играли душу надрывающие жалобные мелодии.

Народ, в поразительной, глубоко молчаливой скорби, весь в слезах, не спускал глаз с гроба Мирабо, увенчанного гражданской короной и всеми воинскими атрибутами и несомого двенадцатью национальными гвардейцами и четырьмя членами национального собрания.

Позади тела несли сердце Мирабо, украшенное венком из живых цветов.

Клуб якобинцев, присоединившийся, за малыми исключениями, к печальному шествию, шел вслед за национальным собранием.

В церкви Святой Женевьевы, куда был доставлен прах Мирабо, аббат Черутти произнес надгробное слово.

Вскоре после того департамент Парижа потребовал, чтобы Пантеон был назначен усыпальницей великих людей Франции, и чтобы прах Мирабо был помещен в нем первым.

Клуб якобинцев постановил на алтаре, в зале заседаний, рядом с бюстами Жан-Жака Руссо и Гельвециуса, поставить третий бюст – Мирабо.

В. Пронин. Катулл

Е. Карнович. Пагуба

М. Попов. Капер Его Величества

А.К. Дойл. Изгнанники

В. Шигин. Штурм Корфу

Т. Мундт. Граф Мирабо

В. Костылев. Кузьма Минин

М. Зевако. Двор чудес

М. Ишков. Адриан

Э. Сальгари. Сын Красного корсара

Г. Данилевский. Беглые в Новороссии

Ж. Ковен. Осада Монтобана

А. Немировский. Карфаген должен быть разрушен

М. Загоскин. Брынский лес

Г. Флейшман. Шпионка императора

И. Измайлова. Герои Трои

Н. Костомаров. Кудеяр

В. Скотт. Карл Смелый

Д. Мордовцев. Москва слезам не верит

Ж. Кларети. Мюскадены

К. Масальский. Стрельцы

В. Москалев. Нормандский гость

Д. Агалаков. Принцесса крови