Я инстинктивно отступила назад. Оба мужчины скрючили руки над своими грудями и посмотрели на меня с выражениями, которые кричали.

— Теперь ты посылаешь больших людей, чтобы запугать меня? — крикнула я, проходя мимо их плеч и направляясь к окну, зная, что у меня есть зрители. Что он слушает. — Как пали могучие. Не знаю, что заставило тебя превратиться из лучшего человека, которого я знала, в маленькую сучку, но достаточно сказать, что трансформация завершена.

Я представила, как Оливер вздрогнул, хотя было бы абсурдно думать, что после полутора лет ему все еще не все равно. Но почему-то я знала, что ему не все равно.

— Ты разрушил мою жизнь, знаешь ли. — Я проигнорировала грузных мужчин и выпрямилась, став выше и уставившись на пустое окно. Из моего горла вырвался ядовитый смешок. — Удивительно, как я росла, думая, что ты будешь в моем эпилоге, а оказалось, что ты всего лишь плохо написанный пролог.

— Мисс. — Другой охранник подошел ближе, не отходя от меня ни на дюйм. — Пора домой.

По крайней мере, он был мягким. Даже он, как я подозревала, знал, что его босс - мудак.

— Я пойду, пойду. — Я пренебрежительно махнула рукой перед его лицом, все еще сосредоточенная на этой детали. — Я просто хочу сказать последнюю вещь, потому что знаю, что он слушает. Ты получил то, что хотел, Оливер. Ты официально мертв для меня. Я никогда не прощу тебя. Я никогда не приму твоих извинений, если ты их принесешь. Ты все разрушил. Поздравляю. Ты стал таким же плохим, как Себ.

86

Брайар

Этого больше не случится. А даже если и случится, твое место на другом конце страны, дура.

Я откинула плечи назад, впиваясь ногтями в джинсы, пока руки не перестали дрожать. За последние пятнадцать лет я повзрослела. Я могла справиться со всем, что подкинет мне жизнь. Жизнь должна бояться меня, а не наоборот.

С этими словами я распахнула дверь и обнаружила Оливера, распростертого на своей все еще застеленной кровати. Луна просачивалась через балконную дверь, бросая тонкую ленту света на моего жениха. Он выглядел прямо как с картины Курбе: глаза с красными ободками устремлены в потолок, рубашка наполовину расстегнута, от него исходит непередаваемый запах алкоголя.

Мой милый, измученный мальчик.

Я чувствовала себя незваным гостем, как будто прервала мероприятие, на которое меня не приглашали, - разборки между Оливером фон Бисмарком и его демонами.

— Олли?

На несколько мгновений нас охватило молчание. Я даже не думала, что он меня услышал, пока его ответ не прошелестел по моим костям.

— Кажется, я сломал его навсегда.

Мы оба знали, кого.

С ложной уверенностью я подошла к кровати и села на ее край, погладив его по щеке. Ее температура потрясла меня. Холодная, ледяная и мокрая от слез. Оливер фон Бисмарк не был плаксой. Он также никогда не пил так много. Даже в детстве, когда мы тайком пили вино. Он всегда следил за тем, чтобы контролировать свое потребление, будучи одновременно и зачинщиком, и ответственной стороной во всех наших приключениях.

Я смахнула слезу большим пальцем.

— Кто это с тобой сделал?

Кто бы это ни был - я бы его убила. Даже если бы этим человеком был Себастьян.

— Я отвел его к врачу. Ну, подкупил его под ложным предлогом, если быть точным...

Он попытался прислониться к изголовью кровати, но покачнулся от выпитого. Вместо этого он перевернулся на край кровати и выблевал свои внутренности. Весь его обед и море водки смешались в бурлящее озеро.

— Вот дерьмо, — пробормотал он.

— Эй, не волнуйся об этом. — Я сжала его плечо, помогла ему встать прямо у изголовья и передала ему две таблетки с тумбочки. — Я все уберу.

Я бросилась к шкафу с принадлежностями и вернулась с рулонами бумажных полотенец, мусорным пакетом и антибактериальными салфетками. Олли прислонил голову к кожаному креслу, бормоча извинения, пока я делала паузу, чтобы заказать курицу чао на DoorDash.

Когда я закончила и вымыла руки, то устроилась рядом с ним на краю кровати и смахнула волосы с его липкого лба.

— Давай попробуем еще раз. Дубль два. Расскажи мне, что случилось, малыш.

— Мы не были у врача уже лет пять, не меньше, и никогда у пластического хирурга. Он чертовски ненавидит все медицинское. Но в последнее время он выглядел намного счастливее. Я думал... я думал, что на этот раз все будет по-другому.

Значит, Оливер тоже заметил перемены. В моей голове закрутились колесики, кусочки сшивались воедино.

Я вздохнула, погладив Олли по плечу.

— Ты отвел его к пластическому хирургу.

— Я хотел узнать, сможем ли мы восстановить его лицо. Вернуть ему уверенность в себе.

Я не стала говорить о том, что мы оба знали: Себастьян никогда не будет прежним. Его лицо никогда не станет той идеальной скульптурой, которой оно было раньше. Доктор может пересадить кожу, имплантировать хрящи, силикон или что-то еще, восстановить губы, но следы ужасной аварии все равно останутся.

Они не смогут полностью стереть шрамы, рассекающие его лицо. Останутся следы, и люди, которые когда-то знали его, заметят разницу между Старым Себом и Новым Себом. Он навсегда останется с клеймом своего прошлого.

— Он потерял себя, Обнимашка. — Олли покачал головой, уставившись на воображаемую точку за моим плечом. — Он просто вышел из себя. Накричал на врача, запугал медсестру, швырнул стул в стену. Это было плохо.

Я сглотнула, сжимая губы в плотный комок.

— Я на пределе своих сил, Брайар. — Оливер запустил пальцы в волосы, сильно потянув за них. — Я больше не могу. Он не хочет выздоравливать.

— Ты не можешь заставить его. Так не бывает.

Путь Себастьяна был его собственным. Если его торопить, это приведет к обратному эффекту. Выздоровление не кричит. Оно шепчет - и ему нужно время, чтобы быть услышанным.

— Я знаю. — Оливер провел костяшками пальцев по щетине. — Но я подумал, может быть... раз уж вы двое, кажется, ладите... — Он замер, осознав свою ошибку.

Мой позвоночник напрягся. Он знал о моем визите к Себу?

Я подтянула ноги к груди и обхватила их руками.

— Олли?

Он поднял плечо.

— Однажды я поймал вас и подслушал. Ты заставила его есть пиццу. Смотреть Гриффинов. Шутить. — Он сделал