Между тем в Китае продолжала развиваться кампания критики «четверки». Чего только о ней не писала китайская печать! Вдову и преданнейших учеников Мао обвиняли даже в фашизме, каппутизме и тайном сотрудничестве с коварным Гоминьданом! Массовыми тиражами издавались критические материалы и сборники карикатур. Повсеместно проходили митинги и демонстрации возмущенных граждан, сообщения о которых публиковались в печати. Партийные журналисты захлебывались от восторга по поводу «величайшей победы». «Пекин бурлит от радости! Весь Китай приятно возбужден! — докладывали корреспонденты «Жэньминь жибао». — По обе стороны Великой стены, по обоим берегам Янцзы… сердца людей наполнены счастьем, боевой дух достиг облаков. ЦК партии во главе с Председателем Хуа Гофэном одним ударом разгромил „группу четырех“… „Мы должны довести до конца борьбу с 'группой четырех', закрепив и упрочив достижения культурной революции“»143.

Но чем дольше велась кампания, тем яснее становилась ее фальшь. Ведь если Цзян Цин и иже с ней и были в чем-либо виновны, так это в разжигании той самой «культурной революции», в преданности которой так фанатично клялся Хуа Гофэн. И если они были плохими людьми, то, стало быть, их жертвы — хорошими. Но тогда как же можно было разоблачать «четверку» и не критиковать «полный беспорядок в Поднебесной»? Сама логика борьбы с «группой четырех» выбивала почву из-под ног Хуа.

И этим не преминули воспользоваться Дэн и маршал Е Цзяньин. В декабре 1977 года они добились от Хуа Гофэна назначения на пост заведующего организационным отделом Центрального комитета партии своего человека, бывшего секретаря ЦК Коммунистического союза молодежи Ху Яобана, тесно связанного с Дэн Сяопином с первых лет Китайской Народной Республики. Будучи сам репрессирован в ходе «культурной революции», Ху стал немедленно делать всё от него зависящее, чтобы восстановить честные имена всех жертв хунвэйбиновского террора.

Этот невысокий (ростом даже чуть ниже Дэна) и хрупкий на вид партийный работник был на самом деле исключительно энергичным и деловым. За две недели до назначения ему исполнилось шестьдесят два, то есть по меркам Дэна, которому шел семьдесят четвертый год, и 81-летнего Е Цзяньина он был совсем молодым. Выходец из бедной крестьянской семьи провинции Хунань, он смог получить только незаконченное среднее образование. Но всю жизнь тянулся к знаниям, поражая всех жаждой чтения. И в итоге достиг феноменальных успехов, став одним из наиболее образованных ганьбу в компартии.

Ху Яобан вступил в партию в 1933 году в Жуйцзине, где работал в бюро комсомола. Участвовал в Великом походе, занимал ряд должностей в Главпуре Красной армии, а в конце 1937-го — начале 1938 года посещал лекции в Антияпонском университете в Яньани. Там же подружился с Чжо Линь, будущей женой Дэна, которая, как мы помним, училась тогда в школе по подготовке кадровых работников. В годы последней гражданской войны был на политработе в войсках Не Жунчжэня и Пэн Дэхуая, а после образования КНР вплоть до 1952 года работал под руководством Дэн Сяопина секретарем комитета компартии северной Сычуани. В его ведении тогда находилась, в частности, и родная деревня Дэна. Именно Дэн поспособствовал его переводу в Пекин — секретарем ЦК Новодемократического союза молодежи (так с 1949 года назывался китайский комсомол). А в 1957 году Ху избрали уже первым секретарем вновь образованного КСМК. Но в декабре 1966-го его, как и Дэна, репрессировали, и он пошел по кругам ада, через мучения на митингах «критики и борьбы» и перевоспитание в «школе 7-го мая» в провинции Хэнань. В марте 1973 года его реабилитировали, после чего он стал одним из наиболее преданных Дэн Сяопину сторонников упорядочения. Дэн послал его тогда на работу в партком Академии наук КНР — реорганизовывать научные кадры. И Ху в этом очень преуспел, но в 1976 году в связи с новой опалой Дэна лишился поста и был подвергнут критике. И только в марте 1977 года, в новой обстановке, вернулся в эшелоны власти — на этот раз с помощью Е Цзяньина144.

Ху Яобан получил сначала пост проректора Высшей партийной школы при ЦК Компартии Китая, только что открывшейся заново после многих лет «культурной революции». Ректором школы был сам Хуа Гофэн, а первым проректором — Ван Дунсин, но оба занимали посты формально. Так что ежедневными делами Высшей партшколы стал ведать именно Ху145. И он сразу же повел открытую борьбу с «двумя абсолютами». С этой целью в июле 1977 года Ху начал издавать в партшколе острый дискуссионный журнал «Лилунь дунтай» («Развитие теории»), популяризировавший идеи Дэна о раскрепощении сознания от оков казарменного коммунизма.

Люди, знавшие Ху, отзывались о нем как об «одном из последних интеллектуальных идеалистов партии»146, и он заслуживал такую характеристику. В октябре 1977 года именно при его содействии «Жэньминь жибао» опубликовала статью, впервые поставившую вопрос о необходимости пересмотра дел всех жертв «культурной революции»147.

И вот теперь Ху возглавил организационный отдел ЦК партии, в ведении которого как раз и находились кадровые вопросы. И уже в январе 1978 года провел важное совещание по вопросам реабилитации с руководством двадцати шести министерств и ведомств148. Дезавуирование «культурной революции» началось.

Масштабы работы не могли не поражать воображение. В сжатые сроки предстояло пересмотреть прямые или косвенные обвинения в отношении более чем ста миллионов человек! Такого еще не бывало в истории! «Все ложные обвинения и несправедливые приговоры, независимо от того, кто и на каком уровне их вынес, должны быть отменены», — объявил Ху149. И даже сформировал особую группу по пересмотру тех дел, по которым вердикты выносил лично Мао. Поистине он был незаурядным человеком!

Дэн всячески поддерживал Ху Яобана, несмотря на то что этот его протеже вскоре стал проверять дела даже «правых элементов», осужденных в 1957 году в ходе репрессивной кампании, возглавлявшейся самим Дэн Сяопином! Надо отдать должное Дэну — он смог признать перегибы. Одновременно сам Дэн воссоздал при Госсовете Кабинет политических исследований, вновь собрав крупных теоретиков марксизма-ленинизма под руководством знакомого нам Ху Цяому для разработки проблем теории модернизации. В конце 1975-го — 1976 году во время критики Дэна все эти люди подверглись давлению со стороны леваков, и большинство, в том числе Ху Цяому, капитулировало, даже приняв участие в травле бывшего шефа. Но Дэн простил их так же, как простил его когда-то Чжоу Эньлай150. Надо было не лелеять обиды, а вести борьбу с «абсолютистами».

Весна 1978 года принесла новые успехи. В начале марта Дэн занял еще одну должность, правда почетную, но тем не менее. Стал председателем Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК)151 — формальной организации единого фронта компартии с восемью крошечными демократическими партиями, выполняющей в КНР совещательные функции. На проходившей же параллельно 1-й сессии Всекитайского собрания народных представителей пятого созыва его вновь утвердили заместителем премьера (первым из тринадцати).

Пятого марта под председательством Дэна сессия китайского парламента приняла новую Конституцию Китайской Народной Республики, в которой, как и в предыдущей Конституции 1975 года, говорилось: «Граждане обладают свободой слова, переписки, изданий, собраний, организаций, демонстраций, шествий и забастовок и правом „свободно высказываться, полностью выражать свои мысли, широко участвовать в дискуссиях и вывешивать дацзыбао“»152. Маршал Е Цзяньин, сделавший доклад об изменениях в Конституции, специально обратил внимание на то, что новые руководители КНР сохраняют эти права, подчеркнув, что «мы должны энергично воестанавливать и развивать наши демократические традиции, борясь против любых посягательств на демократическую жизнь народа или нарушений прав граждан»153.