них души не чаю, а свою золотую дочку буду обожать больше всех на свете. Про второго малыша я сказал лишь для того, чтобы ты не думала отвертеться от меня так быстро. Подумаем насчет имен?

– Подумаем, – соглашаюсь легко.

Сердце поет, мысли воздушные и легкие. В мечтах я уже вплетаю в волосы своей дочери самые красивые ленты и провожу с ней время. Мы обмениваемся вариантами женских имен, обсуждаем бурно, как вдруг Ратмир предлагает:

– Что думаешь насчет Эльвиры?

Меня бросает в ледяной пот.

Это имя значит для меня слишком многое. Я с трудом сдерживаю эмоции и под предлогом разнывшейся поясницы отправляюсь спать намного раньше, чем обычно.

Эльвира. Так звали жену моего старшего брата.

Слишком болезненный пласт воспоминаний поднимается со дна души…

Я долго не мог уснуть. Даже когда Ратмир давно спит, похрапывая, я лежу без сна и пялюсь в потолок. Боюсь заснуть и очутиться в одном из кошмаров своего детства.

На следующий день Ратмир уезжает на строительство своего центра, я отпрашиваюсь с работы, сославшись на плохое самочувствие.

Ищу Эльвиру в сети… Кажется, у нее была страничка.

Нахожу.

Замираю, вглядываясь в знакомое лицо. Она стала старше, чуть-чуть набрала вес, больше не выглядит загнанной и измученной. На страничке указан номер телефона для переводов на карту, чтобы желающие помогли с лекарствами. У нее больной сынишка… По возрасту все сходится.

Мне нужно позвонить и поговорить с ней.

Извиниться.

Попросить прощения…

Я долго трушу перед звонком Эльвире. Собираюсь с силами, беру в руки телефон и снова откладываю его в сторону. Не знаю, даже, какие найти слова.

Привет, я Лиля? Мы не общались восемь лет…

Вернее, я не пыталась узнать, как ты, как сложилась твоя жизнь после моего побега?

Она меня спасла, прикрыла… Тогда я об этом не задумывалась, но сейчас понимаю, что ей пришлось не сладко. Сбежала я, но все шишки посыпались на нее. Она была беременна тогда. Сейчас на странице Эли есть фото ребенка в инвалидной коляске. Я точно не знаю, что стало тому причиной, но где-то в глубине души раздирает пониманием об истинной причине.

Наверное, это все из-за того, что я сама стану мамой чудесной девочки. У меня начнется новая жизнь, и я хочу пойти в нее без груза от прошлого. Я думала, что просто отвязалась от него, отрезала, но это не так. Оно настигает, все чаще во снах.

Ратмир это чувствует. Понимает что-то, но не догадывается. Не спрашивает. Может быть, списывает все на нервозность? Нужно рассказать ему о себе, но как? Я требовала от него честности, а сама живу под выдуманной фамилией… Разве это честно? Черт, он должен узнать. Рано или поздно узнает, и лучше сказать самой.

Хватит ли смелости?

Ему же хватило.

Должно и мне хватить…

Но я так трушу, мне становится стыдно признаться в том, из какой я семьи. Сначала мне нужно набраться храбрости и сказать спасибо той, что буквально спасла меня.

Я в очередной раз набираю номер Эли и приказываю себе дождаться ответа. В момент, когда я малодушно решаю, что она не ответит, слышится тихое и вопросительное:

– Алло?

У меня слова застревают в горле. Буквально становятся шипастым комком и раздирают глотку. Весь ужас, все страхи, все-все-все оживает внутри. Плохая идея, очень плохая…

– Алло? Говорите, я вас не слышу.

Язык распухает и прилипает к сухому небу. Я испытываю дичайший страх, спина покрывается потом. Заставляю себя вытолкнуть изо рта:

– Эля? Эля… Эля, это я. Лиля. Лиля… – прикрываю глаза, вытирая слезы. – Младшая сестра твоего мужа, Павла.

В ответ слышится потрясенная тишина. Может быть, я даже номером ошиблась? Я давно не слышала голос Эли, точно не могу сказать: она мне ответила или кто-то другой.

– Бывшего.

Бух. Бух. Бух.

Сердце колотится в груди, в висках, на кончиках трясущихся пальцев.

– Бывшего мужа, Павла, – добавляет дрожащим голосом со слезами. – Я развелась с ним, когда его посадили. Лиля, как ты?

Она начинает плакать, я тоже плачу вместе с ней, разбирая предложения на отдельные составляющие слова.

– Я не знала, как ты. Не знала даже, удалось тебе сбежать или нет. Павел был в бешенстве. Я молилась, чтобы тебе удалось убежать как можно дальше, а потом не знала: живая ты? Ты… От тебя совсем не было новостей.

– Знаю. Прости. Я не знала, как сказать. Боялась. Вдруг бы это все всплыло и Павел потребовал вернуть меня в семью!

– Я молилась за тебя.

Проревевшись, мы немного успокаиваемся, я уточняю:

– Ты в разводе с Павлом? Как он?

– Срок мотает. Давай не будем говорить о нем.

– Да, не будем, – соглашаюсь. – Расскажи о себе.

Я по-хорошему завидую семье Ратмира, в особенности его сестренкам, у которых есть такой замечательный, любящий и заботливый старший брат. Потому что мне так не повезло.

Мы жили не бедно, у родителей был свой небольшой бизнес: парочка развлекательных заведений с грязным бизнесом. Мамы с папой не стало, когда мне было лет десять, не больше. Авария унесла их жизни. Семьей занялся брат, ему тогда уже было почти двадцать пять. Он взял на себя управление бизнесом. За мной всегда присматривала его жена – Эльвира.

Казалось, все шло хорошо. Пока брат сам не подсел на ту дурь, которой сначала барыжили наши родители, а потом и сам старший брат в клубе. Сначала он подсел на таблетки, после того, как сломал ногу во время неудачной поездки на мотоцикле. Говорил, что они помогают справиться с болью, а потом пристрастился и пошел по тяжелой.

На семью брат забил, все больше зависал в клубе, начал забываться, кутить и проматывать деньги на девок, наркоту и азартные игры. Эта грязь доползла и до нашего дома… Все чаще на первом