По истечении испытательного периода мы должны будем встретиться ровно день в день, в этот же час, и подтвердить или расторгнуть договор. Сразу предупреждаю, не приехать не получится. В свидетели возьму Белого Возницу, чтобы домчал тебя из Лапеша или другого места, где бы ты не находилась. До того времени ты либо одумаешься, либо я придумаю что-нибудь новое. Ни инквизиция, ни пуритане тебя не получат.

«Кто-о? Инквизиция и пуритане?» – машинально подумала Мари, начиная догадываться, что, вероятно, они оба говорили о разных вещах.

– Какой обет ты хотел снять? – голос вопящей интуиции, наконец, был услышан.

– Покорности судьбе, разумеется.

Мари молчала, пытаясь переварить сказанное и сообразить, что делать со всем этим. Перевела взгляд на часы над головой Армана и ужаснулась: прошло намного больше времени, чем она рассчитывала. Сир Марсий, поди, уже не знал, чем занять соседа.

И, понадеявшись, что чистая правда ускорила бы прощание, высказалась:

– Боюсь, что у тебя всё-таки не получится. Во-первых, я не имею понятия, как надо на самом деле приносить этот обет. – Арман нахмурился, напоминая ту минуту, когда она спонтанно поклялась на крови, поэтому сразу оправдалась: – Не переживай, я сделала выводы про свои поспешные решения…

Она подвернула обшлаг рукава, обнажая левое запястье с сохранившейся руной Чёрного Некроманта – древесными корнями.

– И в этот раз это была просто молитва с просьбой. Немного обещания постараться сдерживать себя, чтобы стать достойной своей семьи… – девушка порозовела, – и твоего доброго ко мне отношения. Вот и всё. Я не могу отказаться от этого обета, потому что моя семья должна быть уверена в моём честном и правильном поведении… И ещё я не понимаю, о каких инквизиторах и пуританах ты говоришь. Никому из них я ничего не должна… Теперь ты меня отпустишь?

Напряжение сходило с лица Армана, оставляя лёгкое сомнение.

– Я не верю, что это ты, – наконец медленно признался он, протягивая руку и касаясь пальцев, сжимавших жёсткий угол банкетки, но они немедленно выскользнули.

– Если хочешь помочь, сними лучше это, – Мари повернула левую руку запястьем вверх. – Чёрный Некромант не скоро вернётся, но я не хочу носить это напоминание своей глупости и твоей, прости, несостоятельности.

– Не понял, какой несостоятельности? – вмиг похолодевший тон показал, насколько сильно юноша был задет.

– Не обязательно сейчас и сегодня, – поправилась поспешно, – но если бы ты постарался… Я о том, что говорил Некромант.

После непродолжительной паузы Арман кивнул:

– Хорошо. Но я не совсем понимаю, что именно должен сделать. – Часы неумолимо торопили. Юноша поймал брошенный на них взгляд. – Покажи, как надо.

Мариэль неопределённо повела головой, то ли согласилась, то ли отказалась. Поднялась и сразу шагнула в сторону, чтобы избежать касания.

– Я думаю, тебе лучше об этом попросить Люсиль. Она с удовольствием научит. А я… и без того пытаюсь перестать быть навязчивой со своей одержимостью. Не обесценивай мои попытки, пожалуйста.

– Струсила? – в спину прилетело провокационное.

Её спас стук в дверь. Арман, не вставая с банкетки, снял печать и на чопорную фразу вошедшего Вернера о том, что сир Рафэль ожидает свою дочь, ответил:

– Передай, она скоро спустится, извинись от моего имени, скажи, что беседа безотлагательная.

– Боже мой, о чём ещё ты хочешь безотлагательно поговорить?! Я тебе показала больше, чем должна была! – Мариэль безнадёжно озиралась в поисках запасного выхода. – Этот день никогда не закончится… Я жалею, что заехала к тебе попроща…

Слишком неожиданно невидимая спираль в животе скрутилась от скольжения рук к животу. Громкое дыхание коснулось уха, а когда сухие губы захватили кожу на шее, сдалась – выгнулась, хватаясь за обе его руки, одна из которых поползла по шершавому рисунку ткани вверх, к корсету:

– Ар, отпусти, пожалуйста… Ты знаешь, что я чувствую к тебе, а я и так слишком долго продержалась…

– На прощание, всего пять минут, как тогда… – глухая просьба губами в висок под адажио пальцев на животе.

Отчего в эту минуту с телом происходило непонятное, незнакомое? Пересохшее горло больше не удивляло, слабость в теле тоже. Она хватала губами воздух, чувствуя себя утопающим, уходящим в водоворот.

Никогда ещё ощущения не казались такими острыми, откликающимися где-то внизу от прикосновения к шее и застёжке на лифе. «Лучше бы снова показало картинку с деревом!» – попросила ментальную магию отчаянно, но в этот раз видения упорно не хотели спасать. Отданная на две трети ментальная магия ослабела.

Цепкие пальцы внезапно сжали узкую дорожную юбку на бёдрах, а хриплый стон над ухом разорвал тишину, и она, подчиняясь движению всё той же спирали, – обернулась, сама потянулась к губам: утопающему жизненно необходим был глоток воздуха, чтобы набраться сил и вытолкнуть себя на поверхность. Свой стон не узнала, как будто рядом находился некто третий, и губы малодушно разорвали поцелуй. В голову ударила гулко кровь: «Мало! Мало!» – зубы впились в подставленное плечо, кусая через тонкую ткань, не сильно, ровно настолько, чтобы ощутить живую реакцию чужого тела.

Рывок – невесомость – и мягкое падение на знакомую поверхность, пахнущую матушкиными духами. Сверху спасительно накрыло телом. Мари замерла: от тяжести, в том числе и на животе, стало спокойнее – сделала то, чего в этот миг хотелось больше всего. Повторила движение Армана, досадуя на длинную узкую юбку, сковавшую ноги. Такую ненужную в этот момент и такую целомудренно спасительную.

Мокрый горячий лоб прижался к её, а истомлённый выдох доказал: Арман сдался, пожалел о собственной самонадеянности. Безуспешная попытка сдвинуть с места несколько слоёв юбки его отрезвила:

– Прости, – извинился, но в следующее мгновение от покусывания плеча он тихо засмеялся.

Мари открыла глаза и увидев над собой желанное лицо. Сощуренные серые глаза в обрамлении чёрных ресниц, нос с такой любимой горбинкой и почти не заметной ямочкой на кончике, свесившиеся влажные пряди на округлённых скулах. И сухие губы, приоткрывающие белоснежные, чуть крупноватые верхние резцы.

– Надо остановиться… Нельзя… – простонала, понимая всю опасность ситуации, но руки решили иначе – пропустили меж пальцев пряди на чужом затылке и, сжимая их, притянули лицо. Ещё минуточку, всего одну!..

Минуты три, пока пена накопившегося желания не выбежала, они терзали друг друга поцелуями, но вот движения губ замедлились – и юноша отстранился, чтобы стянуть с себя рубашку. Тёмный взгляд Армана напугал. Но ещё больше ужаснуло безмолвие височной метки. Как же так? Разве так можно? Обмен воспоминаниями отключил у гаранта невинности откат для подобного случая? И Мариэль испуганно вцепилась в рубашку, не давая снять её:

– Хватит! Нельзя!

«Где ты там, чёрт тебя дери, спишь?!» – выбранила ментальную магию, расслабленную, когда хозяйке нужна была помощь. Спит она…