Трамвай высадил Фернандито в верхней точке маршрута и вновь скрылся в тумане: золотистые огни тускнели в мареве дымки по мере того, как вагон скатывался вниз по склону. Поздно вечером смотровая площадка пустовала. В свете единственного фонаря едва угадывались очертания только двух черных автомобилей, припаркованных у ресторана «Вента». Фернандито понял, что они принадлежали полиции. Затем он услышал звук мотора приближавшейся машины и бросился прятаться в укромном уголке около станции фуникулера. Вскоре увидел лучи фар, прорезавшие темноту. Седан – «форд», как определил Фернандито, – остановился неподалеку от того места, где он прятался. Из машины вышел один из типов, кто нынешним утром у него на глазах арестовал банкира Санчиса в собственном доме на улице Ирадиер. Сей фрукт выделялся на фоне своих коллег. Обладатель породистой внешности, он напоминал выходца из хорошей семьи, получившего утонченное воспитание и умевшего одеваться как светский человек. Такие костюмы, как носил он, встречались исключительно в витринах модных магазинов, вроде «Галес» или «Гонсало Комелья», и не шли ни в какое сравнение с практичным и скромным гардеробом простых агентов в штатском, сопровождавших эту птицу. Манжеты рубашки, украшенные дорогими запонками, блестевшими в темноте, явно отутюжили в хорошей прачечной. И лишь в тот момент, когда он ступил в пятно света под фонарем, Фернандито заметил, что обшлага белоснежной рубахи забрызганы темными пятнами. Кровью.

Полицейский замедлил шаг и повернулся лицом к автомобилю. У Фернандито мелькнула мысль, что тот обнаружил его присутствие, и душа у него ушла в пятки. Франт подошел к водителю и вежливо улыбнулся:

– Луис, я тут задержусь немного. Если хочешь, можешь уехать. И не забудь почистить заднее сиденье. Я дам знать, когда ты понадобишься.

– Как прикажете, капитан Эндайа.

Эндайа достал сигарету и закурил. Он спокойно и с наслаждением затянулся, наблюдая за удалявшейся вниз по склону машиной. Казалось, на него снизошло удивительное спокойствие, будто в мире не существовало ни забот, ни препятствий, которые могли бы омрачить прекрасное мгновение, когда он находился наедине с собой. Фернандито следил за ним из глубокой тени, опасаясь даже дышать. Этот тип, Эндайа, курил, как герой кинофильма, превратив процесс в настоящее представление и разыграв стильную пантомиму. Повернувшись, он вышел на смотровую площадку, откуда открывался вид на город. Докурив, выбросил окурок, неторопливо затушил его мыском лакированного ботинка и направился к дверям особняка.

Увидев, что Эндайа скрылся за поворотом улицы, огибавшей Эль-Пинар, Фернандито выбрался из укрытия. Лоб его покрылся холодным потом, но доблестный рыцарь был готов к подвигам во славу доньи Алисии. Он поспешил за Эндайа, который вошел на территорию поместья через арку, прорезавшую стену ограды. На перекладине над кованой решеткой, защищавшей вход, виднелась надпись «Эль-Пинар», а сразу за калиткой начиналась дорожка, она уступами вела через сад к дому. Осторожно заглянув за ограду, Фернандито рассмотрел в темноте силуэт Эндайа: тот неторопливо поднимался по ступенькам, оставляя за собой шлейф голубоватого дыма.

Фернандито подождал, пока Эндайа доберется до верхней площадки. Навстречу ему выступили два агента и, видимо, принялись докладывать обстановку. После коротких переговоров Эндайа вошел дом в сопровождении одного полицейского. Второй занял пост у подножия лестницы, охраняя подъем. Фернандито оценил свои шансы. Незаметно подобраться к дому со стороны главного фасада он не мог. Воспоминание об окровавленных манжетах Эндайа удерживало от напрасных авантюр. Фернандито немного отступил и принялся внимательно изучать стену, окружавшую территорию поместья. Улица – узенькая дорога, петлявшая по склону холма, – была пустынной. Фернандито шагал по ней, пока в отдалении не показался задний фасад здания, и тогда он осторожно забрался на стену. Очутившись на гребне, Фернандито дотянулся до ветки дерева и воспользовался ею как трапецией, приземлившись на задворках сада. Едва коснувшись ногами земли, он спохватился, что территория может охраняться собаками, которые тотчас почуют чужака, однако через несколько мгновений обнаружил нечто более зловещее. Вокруг царила тишина. Не шелестели листья на деревьях, молчали птицы и насекомые. Это место вымерло.

Особняк стоял на возвышении, из-за чего возникала иллюзия, будто строение расположено к улице ближе, чем это было на самом деле. Фернандито пришлось карабкаться по склону среди деревьев и плутать по тропинкам, заросшим кустарниками, чтобы добраться до вымощенной камнем аллеи, поднимавшейся от главного входа. Следуя по аллее, он сумел незаметно подойти к дому с тыла. Все окна были погружены во тьму, кроме пары небольших витражей в пристройке, притаившейся между домом и вершиной холма. Фернандито предположил, что там находится кухня. Он подкрался вплотную к стене и, старясь не попасть в пятно света, падавшего от окна, заглянул в дом. Женщину он узнал сразу. Эту даму Фернандито видел утром, когда она выходила из дома банкира Санчиса вместе со своим водителем. Она замерла в странной, неудобной позе, обмякнув на стуле с поникшей головой, словно пребывала в бесчувствии. Однако глаза ее оставались открытыми.

Далеко не сразу Фернандито заметил, что женщина привязана к стулу за руки и за ноги. Перед ней мелькнула тень, и он увидел, что в помещение вошел Эндайа со своим подчиненным. Эндайа взял стул и уселся напротив женщины, супруги банкира Санчиса, если Фернандито ничего не перепутал. Эндайа обратился к ней и долго что-то втолковывал, но сеньора Санчис его как будто не слышала. Она отрешенно смотрела в сторону и вела себя так, словно полицейского вообще в комнате не было. Вскоре Эндайа, пожав плечами, мягко взял жену банкира за подбородок, повернул к себе в анфас и вновь заговорил. Неожиданно женщина плюнула ему в лицо. В ту же секунду полицейский с размаху отвесил ей пощечину, опрокинувшую ее на пол, где женщина осталась беспомощно лежать, привязанная к сиденью. На сцену выступил агент, сопровождавший Эндайа, к нему присоединился второй. Фернандито прежде не замечал его, поскольку тот находился в слепой зоне, стоя у стены с окном, через которое он вел наблюдение. Вдвоем они подошли к женщине, подняли стул и вновь поставили его на ножки. Эндайа смахнул плевок рукой и вытер пальцы о кофточку сеньоры Санчис.

По знаку Эндайа оба агента покинули кухню. Вскоре они вернулись, втащив скованного наручниками водителя, того самого, кто накануне на глазах Фернандито посадил в свою машину жену банкира. Эндайа кивнул, агенты силой уложили парня на деревянный стол, стоявший посередине кухни, и принялись привязывать за руки и за ноги к ножкам стола. Тем временем Эндайа снял пиджак и, аккуратно сложив, повесил на спинку стула. Приблизившись к столу, он склонился над водителем и сорвал маску, закрывавшую часть его физиономии. Маска прятала следы чудовищного ранения, которое разворотило половину лица мужчины от лба до подбородка, раздробив кости скулы и челюсти. Обездвижив водителя, агенты подтянули к столу стул с прикрученной к нему женой Санчиса. Один из них сжал руками голову женщины, зафиксировав в одном положении, чтобы она не могла отвернуться. Фернандито замутило, и он почувствовал во рту привкус желчи.

Эндайа присел на корточки рядом с женой банкира и прошептал ей что-то на ухо. Она не разомкнула губ, искаженное яростью лицо точно окаменело. Полицейский выпрямился и протянул руку к подчиненным, требовательно раскрыв ладонь. Ему подали пистолет. Вогнав патрон в патронник, Эндайа приставил ствол оружия к правому колену водителя и выжидающе посмотрел на женщину. Не получив отклика, он снова пожал плечами.