Грохот выстрела и вопль водителя проникли сквозь застекленное окно и каменные стены. Лицо женщины обдало облаком кровавых брызг и костной взвеси, исторгнув из ее груди крик. Тело водителя сотрясалось, будто через него пропускали электрический ток. Эндайа обогнул стол, вставил другой патрон в патронник и прижал дуло пистолета к коленной чашечке другой ноги несчастного. На столе собралась лужа крови и мочи, стекавшая на пол. Секунду Эндайа смотрел на женщину. Фернандито зажмурился и услышал еще один выстрел. От раздававшихся из кухни истошных воплей ему стало дурно, и он сжался в комок. Рвота подтупила к горлу и выплеснулась на грудь.

Фернандито пробирала дрожь, и тут прозвучал третий выстрел. Водитель больше не кричал. У женщины на стуле лицо было залито слезами и кровью. Она жалко лепетала что-то. Эндайа снова присел рядом с ней и слушал, поглаживая по щеке и кивая. Вероятно, услышав то, чего добивался, он встал и выстрелил водителю в голову. Вернув пистолет агенту, Эндайа направился к кухонной раковине в углу, чтобы вымыть руки. Потом спокойно надел пиджак и пальто. Преодолевая приступы тошноты, Фернандито отступил от окна и скользнул в кусты. Он мечтал поскорее вернуться на тропинку, спускавшуюся вдоль склона к дереву, с помощью которого перебирался через стену. С Фернандито градом лил пот – как никогда в жизни, – едкий холодный пот, щипавший кожу. Перелезая через ограду, он почувствовал, что у него дрожат руки и подгибаются колени. Спрыгнув на землю, Фернандито упал ничком, и его опять вырвало. Решив, что в желудке больше ничего не осталось, он побрел, пошатываясь, по улице. Минуя арку, через которую ранее на территорию особняка вошел Эндайа со своими помощниками, Фернандито услышал голоса. Он прибавил скорость и побежал к площади.

Трамвай, оазис света в царстве тьмы, дожидался на остановке. Пассажиры отсутствовали, в салоне коротали время за беседой кондуктор и водитель, попивая из термоса горячий кофе, чтобы согреться. Фернандито поднялся на площадку, не обращая внимания на пристальный взгляд кондуктора.

– Молодой человек!

Покопавшись в кармане пиджака, Фернандито протянул ему горсть мелочи. Кондуктор выдал билет.

– Вас тут не стошнит, надеюсь?

Фернандито покачал головой. Он сел впереди, около окна, и закрыл глаза. Судорожно вздохнув, попытался представить свою белую нарядную «Веспу», дожидавшуюся у подножия холма. Услышал, как кто-то вступил в разговор с кондуктором. Трамвай слегка качнулся, когда вошел второй пассажир. Фернандито уловил звук приближавшихся шагов и стиснул зубы. Через мгновение он ощутил чужое прикосновение: на колено легла рука. Эндайа смотрел на него с участливой улыбкой:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

У Фернандито отнялся язык. Стараясь не смотреть на красные пятна на воротнике рубашки Эндайа, он молча кивнул.

– Точно?

– Кажется, я выпил лишнего.

Трамвай тронулся и начал спуск.

– Капельку соды с соком половины лимона. В юности я часто прибегал к этому средству. А потом – спать.

– Спасибо. Воспользуюсь вашим советом, как только доберусь домой, – произнес Фернандито.

Трамвай скользил бесконечно медленно вдоль дороги, изгибавшейся рыболовным крючком в конце трассы. Эндайа откинулся на спинку сиденья напротив Фернандито и улыбнулся ему:

– Далеко живешь?

Тот покачал головой:

– Нет. Минут двадцать на метро.

Эндайа похлопал себя по борту пальто и вытащил из внутреннего кармана предмет, похожий на бумажный конвертик.

– Эвкалиптовый леденец?

– Не нужно, спасибо.

– Не стесняйся, бери! Тебе станет лучше.

Фернандито взял конфету и дрожащими пальцами принялся разворачивать обертку.

– Как тебя зовут?

– Альберто. Альберто Гарсия.

Фернандито положил в пересохший рот леденец, тотчас прилипший к языку. Он с усилием изобразил довольную улыбку.

– Ну и как? – поинтересовался Эндайа.

– Прекрасно, большое спасибо. Действительно, помогает.

– Я же говорил. Послушай-ка, Альберто Гарсиа, не покажешь ли ты мне свои документы?

– Простите?

– Документы.

Фернандито сглотнул слюну, которой во рту не было, и принялся рыться в карманах.

– Странно… Наверное, я забыл их дома.

– Тебе известно, что нельзя выходить на улицу без документов?

– Да, сеньор. Отец мне постоянно напоминает об этом. Я немного рассеян.

– Не беспокойся. Я знаю, всякое бывает. Но больше так не делай. Я говорю ради твоего блага.

– Больше не буду.

Трамвай выкатился на последний отрезок маршрута перед конечной остановкой. Фернандито уже видел впереди купол на башенке отеля «Ротонда» и белую точку, засиявшую в свете фар трамвая. «Веспа».

– Скажи, Альберто, а что ты тут делал поздно вечером?

– Я навещал своего дядюшку. Старик очень болен. По словам врачей, долго не протянет.

– Искренне сочувствую.

Эндайа вытащил сигарету:

– Дым тебе не помешает, надеюсь?

Фернандито покачал головой, улыбнувшись как можно дружелюбнее. Эндайа закурил. Тлевший кончик сигареты, отражаясь в глазах, окрашивал их в медный цвет. Фернандито чувствовал пристальный взгляд полицейского, вонзавшийся в сознание, как толстая игла. «Скажи что-нибудь».

– А вы? – внезапно выпалил он. – Что вы делали здесь так поздно?

Эндайа выпустил струю дыма и по-шакальи ухмыльнулся.

– Работал, – ответил он.

Последние метры пути они проехали в молчании. Едва трамвай остановился, Фернандито поднялся и, сердечно попрощавшись с Эндайа, направился в конец вагона. Спустившись на землю, он неторопливо зашагал к «Веспе». Около мотороллера присел, чтобы снять цепь. Эндайа бесстрастно наблюдал за его действиями с подножки трамвая.

– Мне показалось, что ты собирался возвращаться домой на метро, – заметил он.

– Ну, я имел в виду, что живу недалеко. Всего в нескольких остановках.

Фернандито надел шлем, следуя совету Алисии, и закрепил его ремешком. «Спокойно», – сказал он себе. Снявшись с прикола легким толчком, он проехал по мостовой несколько метров, отделявших его от шоссе. Перед ним возникла тень Эндайа, и Фернандито почувствовал, как на плечо опустилась рука полицейского. Он повернул голову. Эндайа по-отечески улыбнулся ему:

– Эй, слезай и отдай мне ключи!

В полуобморочном состоянии Фернандито покорно протянул полицейскому ключи зажигания. Руки у него дрожали.

– Думаю, тебе лучше пойти со мной в комиссариат, Альберто.

9

Семпере-старший жил в маленькой квартире над книжным магазином, выходившей окнами на улицу Санта-Ана. Семья Семпере всегда обитала в этом доме. Тут, в квартирке на втором этаже, родился и вырос Даниэль, переселившись в мансарду лишь после женитьбы на Беа. Возможно, когда-нибудь и Хулиан займет еще одну квартиру на лестничной клетке. Семпере путешествовали по книгам, а не по картам. Жилище старого Семпере отличалось скромностью, и все в нем было пропитано ароматом воспоминаний. Квартира, как и многие в старом городе, выглядела мрачноватой и словно задержалась в XIX веке, сохранив традиционную обстановку и дух настоящей Барселоны, который только и может защитить невинных от искушений и химер дня нынешнего.