«За большие деньги будут драться с кем угодно и за что угодно, — подумал он. — А кто сядет на Москве — им всё равно. Хотя бы тот же мошенник, „парик“, который живёт сейчас в хоромах с Мариной… Как нескладно всё получается у неё!» — снова пришла к нему докучливая мысль о своей крестнице.

Стадницкий обладал даром красноречия и талантом убеждать, где надо — умел хитрить, но был широко известен шляхте как человек надёжный и честный. На это и рассчитывал Сигизмунд, когда посылал его в Тушино. Если Стадницкий не завербует на службу вольных гусар, то это тем более не удастся никому другому. Как тот это сделает — уговорами или обещаниями — было неважно, лишь бы склонил. Королю, как и Димитрию, нечем было платить войску: государственную казну опустошил рокош, прокатившийся по Польше. И многие рокошане скрылись от возмездия здесь, в Московии. А среди них наиболее отъявленный — Лисовский. По нему в Польше плачет виселица. Да и Рожинский, хотя и чистый перед королём, ушёл сюда выпускать пар вместе со Зборовским, буйный родственник которого до последнего вздоха дрался из-за пустяка с Замойским, канцлером…

Стадницкий пространно изложил войску цель своего посольства и приготовился к подвижке воинов. Но те молчали, ожидали, что скажет войсковая верхушка.

По знаку Зборовского вперёд вышел ротмистр Войтховский. Тот благодушно улыбнулся, шевельнул длинными и редкими, точно у кота, усами и словно замурлыкал, начал славить короля, как родного заботливого отца, и что-де к нему они охотно перейдут на службу… Но вот он остановился, зарыскал глазами по рядам гусар, ища поддержки. Натолкнувшись на их угрюмые взгляды, он стушевался и шмыгнул в людскую гущу.

— Зачитайте наказ короля! — послышались крики пятигорцев Калиновского. — На слово не верим!..

Крики подхватили казаки и гусары, и по войску из конца в конец прокатилось волнение.

Стадницкий переглянулся со Збаражским, попросил его выступить. Тот встал с кресла и рявкнул грубо, зычно: «Панове!» Его голос перекрыл гул войска.

В Польше уважали князя Христофора из Збараж. Он был хорошо известен гусарам за открытый нрав, смелость и щедрые подарки тем, кто служил у него. Много успел он раздарить и среди тушинцев, не без умысла, конечно же. И к его словам шляхтичи прислушивались.

— Наказ короля читать не будем! — по-военному чётко сказал князь, когда шум войска слегка затих. — Условия же нашего посольства дадим на бумаге! Они касаются договора, который его величество предлагает заключить с вами!

Теперь встал Рожинский и поднял трость, призывая всех к вниманию.

— Панове, условия вы слышали?.. О них следует подумать, и серьёзно! Решение на горячую голову принимать не будем. Тем более многие из вас норовят повернуть по-своему. Войско же вроде бы так! — неопределённо покрутил он тростью. — Я привёл вас сюда, чтобы добыть законный престол царю Димитрию! И за это вы получаете от него жалованье! Обещал он, скрепив клятвой и договором, выдать каждому воину по тридцать злотых за четверть! И не следует нам терять их! Предлагаю разойтись и подумать, что делать дальше! Коло продолжим завтра!.. И не безобразничать! — строго оглядел он гусар Млоцкого, отличавшихся разгульным нравом.

Глава 16

ПОБЕГ

В это же самое время, когда проходило коло, Димитрий как раз прошёл сенями на женскую половину царских хором и вошёл в горницу к Марине.

Та сидела с войсковым ксендзом в окружении комнатных девиц с пани Казановской. При его появлении она подняла на него глаза, встретилась с ним взглядом и догадалась, с чем он пришёл.

— Патер, мне надо поговорить с царицей, — сказал он ксендзу и приказал девушкам: — Оставьте нас! Ты, пани Барбара, тоже!

Девушки, потупив взоры, вышли из горницы за ксендзом. За ними вышла и Казановская с камеристкой Юлией.

— Я ухожу на вылазку, под Москву, — заговорил он, намекая на то, о чём уже не раз советовался с ней.

— Сегодня?

— Да, сейчас приведут лошадей…

— Государыня! — торопливо вошла в горницу камеристка, с испуганными глазами, стараясь не глядеть на него, на царя, опасаясь его гнева за прерванную беседу с царицей. — Послы возвращаются с Рожинским!..

О том, что на коло решается судьба войска, в Тушинском лагере знали все и настороженно ожидали конца переговоров.

— Я хочу посмотреть на них! — забеспокоилась Марина и поднялась из кресла.

Он согласно кивнул головой и вышел вперёд неё в сени. А Юлия накинула на Марину соболью шубку, и она мелкой трусцой выбежала вслед за ним на высокое теремное крыльцо.

Димитрий стоял в сенях у окна и смотрел на идущие с коло роты. Она подошла к нему, встала рядом.

Мимо царских хором разрозненно прошли гусары, затем пягигорцы и казаки. Позади всех, о чём-то беседуя, неторопливо шли послы с Рожинским и Зборовским.

Димитрий подался вперёд, чтобы как следует рассмотреть послов, и непроизвольно привлёк к себе их внимание.

— Это кто такой? — спросил он Марину. — Вон тот, третий, — показал он пальцем на каштеляна; его он приметил ещё в первый день приезда послов.

— Стадницкий, свояк…

— А-а! — выразительно протянул он и бросил мельком взгляд на неё, на стоявшую рядом маленькую ростом, хрупкую женщину.

«Какой у неё длинный нос и тонкие губы, — подумал он, казалось, заметив это только сейчас. — Старой будет совсем некрасивой… Вот разве что глаза — да какие-то колючие…»

— Я пойду к себе, — сказал он, обрывая непрошеные мысли, но и не двигаясь с места: что-то ещё удерживало его около неё.

— С Богом, удачи! — перекрестила она его и впервые мягко улыбнулась ему. Она старалась, видит Бог, чтобы это выглядело естественно и мило… И странно, но она стала привыкать к нему. Её уже не отталкивало его грубое, с крупными чертами лицо, и манеры… Ох уж эти манеры! Они были бы впору какому-нибудь конюху… Спокойно взирала она и на его шумные ежедневные попойки. Со многим она смирилась, а кое на что пошла сознательно, пересиливая себя и понимая, что иного у неё теперь нет. Она уже не могла вернуться назад, в Самборскую экономию, под насмешливые взгляды своих сестёр и многочисленных родственников. Этого она бы не вынесла. Теперь ей оставалось только идти дальше, той же дорогой, до конца… В первую их ночь он не обещал ей, как Димитрий, ни царства, ни богатства, ни власти и ни славы: взял нахраписто, силой, по-мужицки. Так поступал он и позже, бывало, после пьянки. И она терпела, ибо другого пути вернуться в Москву, на престол, не видела. Поэтому-то и