– Что, хочешь забрать то, в чем отказываешь мне? – глумливо произнес он. – Ведь это то самое место, не так ли, грязная потаскуха? – Он помахивал топором.

Николас и Мириэл мгновенно поняли, зачем Роберт последовал за ними к берегу. Он решил, что они убегают не от него, а идут, чтобы забрать королевские сокровища.

– Да, то самое, – зло ответила Мириэл, обводя рукой всю приливную полосу. – Забирай, если найдешь. Ищи, как ищут все – копай, тыкай шестом. А я ничего не знаю. И не знала никогда! – Она бросила на него огненный взгляд. Страх быстро сменился гневом.

Роберт облизнул губы. Его лицо тоже потемнело от ярости. Он перевел взгляд на Николаса:

– Скажи, где золото, и она твоя. Заплати за нее, как за продажную тварь, какая она и есть на самом деле. – Он сплюнул в грязь.

– Здесь только одна продажная тварь. Это ты, – выпалил Николас, едва не захлебываясь словами. – Ты продал душу дьяволу, добиваясь своего подлостью и низостью.

Топор качнулся в руке Роберта, и его конь вновь шарахнулся в сторону. Вращая белками глаз, он пытался выдернуть копыта из вязкого месива.

– Хватит умничать, – рявкнул Роберт. – Либо показывай, где спрятано остальное, либо я убью вас обоих.

– Здесь ты найдешь только собственную смерть. – Николас взмахнул ножом. Он попытался заслонить Мириэл собой, но она, гневно сверкая глазами, выскочила вперед, нагнулась, зачерпнула пригоршнями комья вонючей грязи и швырнула их в Роберта.

– Никаких сокровищ нет, они только в твоем воображении! – пронзительно выкрикнула она. – Ты не видишь ничего, кроме золота… не хочешь ничего, кроме власти… не чувствуешь ничего, кроме алчности. – Каждый свой обличительный вопль она сопровождала броском грязи. – Ты – ничтожество! – Конь, и так уже нервничавший оттого, что его копыта увязали в холодной тине, от визга и летящих в него комьев грязи окончательно обезумел. Последний сгусток глины угодил ему прямо в глаз. В панике он завертелся на месте и стрелой помчался по приливной полосе.

Роберт завалился назад в седле. Смешно дрыгая ногами, он пытался выпрямиться, чтобы схватить поводья и усмирить коня. Какое-то время конь стремительно несся по обнаженному дну – уши прижаты к голове, хвост развевается. Потом его копыта провалились в податливый, засасывающий ил, его подбросило вверх тормашками. Роберт с криком вылетел из седла, но не упал: одна нога застряла в стремени, и он повис на лошади. Конь рвался и метался, погружаясь в трясину. Роберт извивался, пытаясь высвободить ступню, но вместе с конем лишь глубже увязал в болоте. Наконец, сообразив, что погибает, он заревел, как раненый бык, призывая на помощь.

Задыхаясь от избытка чувств и напряжения, Мириэл в ужасе смотрела на кошмарную сцену.

– Боже милостивый, – прошептала она. Ей хотелось отвернуться, уткнуться лицом Николасу в грудь, глядя на ужасное зрелище. Они ничего не могли поделать. У Николаса была веревка, но слишком короткая, да к тому же Роберт застрял в стремени. Спасти его было невозможно.

– Круги на воде, – пробормотал Николас и перекрестился. Лицо его было мрачно, но в глазах читалось удовлетворение. Зло, хоть и жестоким образом, было отомщено. Он жалел только лошадь.

Трясина недолго церемонилась с пленниками. Роберт скончался прежде, чем болото поглотило его. Тучное тело торговца не выдержало удушающего давления ила и песка.

Когда лошадь упала, из вьючного седла выбросило небольшой дорожный сундук. Он покатился, два-три раза подпрыгнув на земле, замок сломался, и в грязь вывалилась корона Матильды. Пурпурный шелк заалел на мокром песке, словно экзотический цветок. Теперь и сундук, и корона тоже тонули, но, будучи гораздо легче, чем конь и человек, они погружались почти незаметно, с достоинством, исчезали постепенно – медленно, но верно, как рябь на воде. Мириэл хотела спросить Николаса, что означают его слова «круги на воде», но, наблюдая за погружением короны, неожиданно поняла.

В тишине скорбно заголосил кроншнеп. Туман сгустился, окутав берег плотным белым саваном. Николас и Мириэл молча взялись за руки и повернули в глубь суши, ища тропу, которая должна была вывести их туда, где им уже ничто не угрожало.

В тот же вечер они на корабле добрались в Бостон. В доме Мартина Вудкока их ждали горячий ужин и теплая постель, но никто ни о чем их не расспрашивал. Мириэл спала крепко, хотя и видела сны. Пробудилась она рано и в первую минуту не сразу поняла, где находится. Комната была сухая и теплая, постель мягкая, с пуховой периной, убранство яркое – узорчатые гобелены на стенах, расписные сундуки для одежды. В помещении стояли еще несколько кроватей, но все пустые, хотя было видно, что на некоторых кто-то недавно лежал.

Пока она осматривалась, появилась Элфвен с горячим медом и ежевичным отваром.

– Сегодня лучше себя чувствуете, госпожа? – спросила девушка.

Мириэл кивнула, хотя на самом деле затруднялась сказать, что она сейчас чувствует. Она взяла из рук Элфвен ежевичный напиток и с наслаждением сделала глоток. Постепенно она вспомнила, что произошло, и ее наполнило чувство благодарности.

– Спасибо, что добралась до Вудкоков. Я у тебя в долгу, – обратилась она к служанке, – Что хочешь готова тебе отдать. – Она глянула на девушку поверх чаши и улыбнулась – И не говори, будто тебе ничего не надо. Это не ответ.

Элфвен тоже улыбнулась.

– Ну уж нет, госпожа. Это было бы глупо, – простодушно рассудила она и в задумчивости склонила набок голову. – Я бы хотела отрез алого твила. Сошью из него праздничное платье.

– Считай, что отрез твой. А шить самой тебе не придется. Я найму швею.

Элфвен зарумянилась от удовольствия, и у Мириэл потеплело на душе. В последнее время ее жизнь была лишена тепла и радости, и теперь пришла пора наверстывать упущенное.

– А где?.. – начала спрашивать она, но ее вопрос предупредили поскребывание на лестнице и быстрое топотание лап, а потом вдруг на нее бросился маленький пушистый комочек с яростным розовым язычком. Элфвен поспешила выхватить у хозяйки чашку с напитком, так что лишь несколько капель выплеснулось на обесцвеченную льняную сорочку.

– Уилл! – воскликнула Мириэл и со слезами восторга на глазах прижала к себе своего питомца. Тот вертелся, крутился у нее на руках и лизал ей лицо.

– Он так тосковал по вас, – сказала Элфвен. – Повсюду вас искал. – Первое ликование от встречи улеглось, и она вновь подала Мириэл чашу с напитком. Уилл расположился на постели. Улегшись на спину, он просил, чтобы ему почесали животик.

– Это правда, что господин Роберт погиб? – нерешительно спросила Элфвен.

– Да, правда. – Мириэл обхватила ладонями чашу, греясь о ее теплые стенки, и невольно содрогнулась, вновь переживая виденный кошмар. – Утонул в трясине неподалеку от монастыря.

Служанка тоже поежилась и перекрестилась.

– Да хранит Господь его душу, – промолвила она. – Мне его жаль, но я не жалею, что он умер.