Однако в экономике часто случается неприятная вещь: модель оказывается построена на нереалистических допущениях, результаты ее непроверяемы или, согласно Попперу, нефальсифицируемы[970] (модель homo oeconomicus, например). Подобный эффект можно часто обнаружить в моделях, выводы из которых де‑факто совпадают с гипотезами (а как же иначе…). Мы выбираем предположения и аксиомы исходя из результатов, к которым хотим прийти.

За пределами методологии: таинство вдохновения

Если мы хотим создать новую парадигму, то необходимо, как это сделал Эйнштейн, избавиться от старой конструкции. Новый методический подход требует далеко не только правильного применения методологии. Прежде всего мы должны полностью избавиться от оригинальной методологии и осмелиться подумать о чем‑то совершенно новом.

Путь к новому пониманию мира ведет через отказ от существующего. Необходимо использовать лестницу Витгенштейна, подняться по ней, а потом ее отбросить[971]. Не существует методов изобретения нового метода. Он (а вместе с ним и весь научный дискурс) представляет собой лишь вторичный процесс познания. Оригинальные, прорывные открытия происходят только тогда, когда отвергнуты старые методы. Благодаря чему в нашу жизнь входит новое? Конечно, благодаря вдохновению, приходящему к нам из царства муз, грез или искусства (подобно тому как оно явилось фараону или Декарту в их сновидениях). Другими словами, из сферы эмоций, а не разума. Язык хорошо передает это состояние: мысль «поражает» (как удар молнии или палки), идея «озаряет». «Мы говорим, что нам что‑то пришло (!) в голову, а не то, что мы сотворили мысль», — пишет Яна Хеффернанова[972] и продолжает остроумным замечанием, описывающим опыт многих ученых, которые говорят, что вдохновение приходит к ним в виде трех «В»: Bus, Bath & Bed (автобус, ванна и постель)[973]. И лишь во вторичном процессе познания происходит проверка подлинности идей разумом. Если новое соображение невозможно поместить в один контекст с прочими суждениями (читай: с другими системами знаний), то оно будет отвергнуто либо самим автором, либо его критиками из научного сообщества. Открыть феномен означает привести его в гармонию с остальными феноменами. Новое явление необходимо ввести в контекст прочих ранее открытых явлений[974]. Говоря словами Витгенштейна, «пропозиция должна при помощи старого проявления передавать новый Смысл»[975].

И на процесс открытия можно взглянуть как на процесс «затвердения» эмоций и превращения их в рациональную мысль. Проблески новой теории уже являются силой, продвигающей экономическую науку вперед, но лишь позже новаторский способ исследования затвердевает как метод (чаще всего в работах преемников творца идеи). Можно сказать, что новые мысли посещают нас постоянно, но мы их отвергаем, считая неразумными, — семя (воображение) падает на бесплодную (контекстуально) почву. Идея об относительности времени приходила, возможно, в головы многим, но лишь Эйнштейн оказался способен такую «глупость» (любому другому, рассуждающему в рамках теории Ньютона, то есть почти всем, она представлялась абсурдной) трансформировать в конструкцию, которая смогла вписаться в старую систему.

Если использовать метафорический язык притчи, то вдохновение можно сравнить с мотором автомобиля, а разум — с остальными комплектующими транспортного средства: тормозами (укрощают энергию мотора), кузовом (удерживает все вместе) или шасси (обеспечивает движение в правильном направлении; мотор сам по себе вперед не поедет). Вдохновение и разум, эти два полюса человеческого опыта: один мягкий, восприимчивый к изменениям (новый), и второй, закаленный, отвердевший, вобравший в себя все лучшее (уже хорошо усвоенное), живут в симбиозе; так и автомобиль не может ездить без слаженной работы всех составных частей. Один мотор нас никуда не довезет, так же как и кузов без мотора. Прежде чем приобрести машину, мы должны убедиться, что у нее все в порядке с тормозами. Одной рукой в ладоши не похлопаешь. Разум должен быть дополнен (оживлен) вдохновением и в то же время обязан это чувство контролировать (возвращать с небес на землю, притормаживать на крутых поворотах). Как говорил Артур Эванс, «знание развивается путем нахождения новых концепций. Но что делает концепцию значимой? …Именно от гениальности воображения зависит слава науки»[976]. Витгенштейн пишет в предисловии к своему «Трактату»: «Эту книгу, пожалуй, поймет лишь тот, кому однажды уже приходили мысли, выраженные в ней, или хотя бы подобные им мысли»[977].

Логика должна быть дополнена мистикой вдохновения (о чем говорит, например, Рассел[978]). Чтобы заякорить вдохновение и не терять связи с ним, нужен метод. Мы можем оседлать вдохновение методом, но для его привлечения у нас метода нет. Утверждение новой методологии исследования можно (и нужно) проводить только во вторую очередь, в рамках новой концепции, новых правил, непредсказуемо созданных самой системой. Никакой априорной методологии научного познания не существует. Если бы таковое возникло, оно было бы деструктивным. Научного подхода к самой науке нет.