Из города доходило такое множество басен и сплетен, что отличить действительность от выдумки было очень трудно – Морской Народ проделывает дыры в воздухе? Абсолютная бессмыслица! Однако Белая Башня, несомненно, заинтересована в том, чтобы посадить на трон одну из своих. Как же иначе? Но даже сейчас, когда дело доходило до этого, Тар Валон был прагматичен. История ясно показывала, что какая бы женщина ни заняла Львиный Трон, она вскорости обнаруживала, что в действительности Башня с самого начала поддерживала именно ее. Айз Седай не захотят утратить своей связи с Андором из-за недостаточной быстроты действий, особенно когда сама Башня раскололась на два лагеря. Она была уверена в этом не меньше, чем в том, что ее зовут Эления. Фактически, если хотя бы половина того, что она слышала о положении в Башне, окажется правдой, следующая королева Андора сможет требовать всего, чего пожелает, в обмен на сохранение традиционных отношений. Так или иначе, никто не сможет возложить на свою голову Корону Роз самое раннее до следующего лета, а до тех пор многое может измениться. Очень многое.

Она описывала второй круг вокруг лагеря, когда заметила впереди еще одну небольшую группу всадников, при свете последних солнечных лучей медленно пробирающуюся меж костров. Эления нахмурилась и резко натянула повод. На женщинах были плащи с глубокими капюшонами, на одной – синий шелковый, подбитый черным мехом, на другой – из простой серой шерсти. Однако большие серебряные эмблемы Трех Ключей, вышитые на плащах четырех их спутников, достаточно ясно говорили о том, кто это такие. Она ожидала встретить здесь кого угодно, но не Ниан Араун. Хотя Аримилла и не высказывала им прямого запрета встречаться без нее, – Эления почувствовала, как у нее срипнули зубы, и даже услышала этот звук; она с усилием заставила себя сделать спокойное лицо, – но сейчас ей казалось наиболее мудрым не ускорять события. Особенно когда от такой встречи вряд ли можно было ожидать какой-нибудь выгоды.

К несчастью, Ниан увидела ее до того, как Эления успела свернуть в сторону. Торопливо сказав несколько слов своему эскорту, она пришпорила своего вороного и, пока солдаты и горничная еще кланялись со своих седел, поскакала навстречу Элении таким аллюром, что комья грязи разлетались у того из-под копыт. Сожги Свет эту дуру! С другой стороны, что-то ведь заставило Ниан пренебречь осторожностью; это могло оказаться достаточно важным, чтобы выслушать ее, или достаточно опасным, и тогда хорошо бы уклониться от встречи. Может, выяснить, хотя это таило в себе новые опасности.

– Оставайтесь здесь и не забывайте, что вы ничего не видели, – резко сказала Эления собственной жиденькой свите и, не дожидаясь ответа, пришпорила коня по кличке Рассветный Ветер. Она не нуждалась в непрерывных изысканных поклонах и реверансах. Эления требовала от своих людей лишь того, чего требовали приличия; и слуги знали ее достаточно хорошо, чтобы делать лишь то, что она приказывала. Гораздо хуже дело обстояло с остальными, чтоб им всем сгореть! Когда длинноногий гнедой устремился вперед, она выпустила плащ, и он взвился за ее плечами, как малиновое знамя Саранда. Эления не стала вновь запахивать его, оставив трепетать на ветру перед всеми этими фермерами и Свет знает еще кем. Острый как бритва воздух тут же забрался под платье, добавив ей еще один повод для раздражения.

У Ниан по крайней мере хватило здравого смысла придержать лошадь и встретить Элению на полпути, возле пары тяжело нагруженных повозок, оглобли которых лежали в грязи. Ближайший костер был почти в двадцати шагах от них, а палатки еще дальше, и их пологи были плотно застегнуты из-за холода. Люди, сидевшие у костра, сосредоточили все свое внимание на большом железном котле, кипящем над огнем, и хотя вонь от него была столь отвратительна, что Элению тотчас затошнило, доносивший ее ветер по крайней мере не позволит никому услышать слова, не предназначенные для посторонних ушей. Хоть бы сообщение оказалось важным.

С лицом, бледным, как кость, в обрамлении черной опушки капюшона, Ниан могла бы показаться некоторым прекрасной, если бы в ее губах не читалось некоторой жесткости, а глаза не были бы холодными, как голубые льдинки. Прямая как струна и внешне совершенно спокойная, она, казалось, не обращала внимания на то, что происходит вокруг. Ее дыхание, белым облачком вздымавшееся перед девушкой, было ровным и безмятежным.

– Ты не знаешь, где мы будем спать сегодня ночью, Эления? – холодно спросила Ниан.

Эления даже не попыталась сдержать яростный взгляд.

– Ты для этого подъехала ко мне? – Рисковать неудовольствием Аримиллы из-за глупейшего вопроса! Мысль о том, что Аримил-ла будет недовольна, а также о том, что ей необходимо избегать недовольства Аримиллы, просто взбесила Элению. – Мне известно об этом не больше твоего, Ниан. – Дернув повод, она уже заворачивала свою лошадь, когда Ниан заговорила снова, и в ее голосе проскальзывал гнев.

– Не прикидывайся дурочкой, Эления. И не говори мне, что ты не готова, так же как и я, отгрызть собственную ногу, лишь бы выбраться из этого капкана. Может, не будем ссориться?

Эления придержала Рассветного Ветра, наполовину отвернувшись от собеседницы и искоса глядя на нее из-за меховой опушки капюшона. Заодно она могла так приглядывать и за людьми, окружавшими ближайший костер. На тех не было значков какого-либо из Домов, они могли оказаться кем угодно. То один то другой, сунув голые руки под мышки, время от времени поглядывали в направлении двух леди на лошадях, но по-настоящему их интересовало только одно – держаться поближе к костру, чтобы согреться. Да еще то, скоро ли говядина сварится до такой степени, что ее можно будет есть. Такие люди способны есть все что угодно.

– Ты думаешь, мы действительно можем выбраться отсюда? – тихо спросила Эления. Вежливость – хорошая вещь, но не настолько, чтобы оставаться здесь у всех на виду дольше, чем необходимо.

Впрочем, если Ниан обнаружила какой-то выход… – Каким образом? Подписанное тобой обязательство поддержки Дома Марне уже обошло половину Андора. Кроме того, вряд ли ты считаешь, что Аримилла вот так позволит нам взять и уехать. – Ниан вздрогнула, и Эления не смогла сдержать скупой улыбки. Эта женщина была не такой уж недосягаемой, как притворялась. Однако Ниан все же сумела сохранить ровный тон.

– Я вчера видела Джарида, Эления, даже издалека он выглядел мрачнее тучи и ехал таким галопом, словно хотел сломать шею и своей лошади, и себе самому. Насколько я знаю твоего мужа, у него уже должен созреть какой-то план, чтобы вырвать тебя отсюда. Он плюнул бы в глаза самому Темному ради тебя. – Это верно: он пошел бы еще и не на такое. – Думаю, ты понимаешь, что для тебя будет лучше, если я тоже стану частью этого плана.

– Мой муж подписал такое же обязательство, как и ты, Ниан, и он человек чести. – По правде говоря, он пекся о своей чести даже себе в ущерб, но Эления верховодила им еще с тех времен, когда они не были женаты. Джарид поставил свою подпись, потому что она написала ему, приказывая это сделать, – не то чтобы у нее был большой выбор в то время, – и он способен даже отказаться от обязательств, хоть и неохотно, если у Элении достанет безумия попросить об этом. Разумеется, трудность состояла еще и в том, как дать мужу знать, чего она от него хочет в настоящий момент. Аримилла очень тщательно следила, чтобы не подпускать ее к Джариду и на милю. Эления держала все в своих руках – насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, – но ей необходимо было связаться с Джаридом, хотя бы для того, чтобы не дать ему «вырвать ее отсюда». Плюнуть в глаза Темному? Джарид может довести их обоих до катастрофы, думая, что помогает ей.