— Не знаете, где я мог бы найти такого проводника, не так ли?

Канал Холи-Лэнгхорн, графство Ашер, Пограничные штаты

Дождь бесконечно капал с ветвей местной сейфхолдской вафельной коры и псевдодубов, а также завезенных с Земли каштанов, ясеней и тисов, пока зимний вечер медленно приближался к ночи. Этот дождь был холодным, даже холоднее, чем терпеливый, пронизывающий ветер, и крепкая лошадь глубоко вздохнула, благодарная за свою тяжелую попону. Зерно хрустело в ее мешке с кормом, и завитки древесного дыма от маленького, тщательно спрятанного костра поднимались белыми, как пар от конского дыхания.

Этот огонь горел в выложенной камнем яме для костра в хорошо скрытой лощине в трехстах ярдах к северу от канала Холи-Лэнгхорн. Если бы следопыты или лесорубы осмотрели яму для костра, измерили глубину ее пепла, исследовали тщательно скрытый лагерь, они бы быстро пришли к выводу, что он находился там по меньшей мере более пяти дней. В конце концов, это был вывод, к которому они должны были прийти, и разработчики искусственного интеллекта по имени Сова приложили значительные усилия, чтобы убедиться, что они это сделают. На самом деле, ему было меньше двух дней, и единственный человек, сидевший между ним и водой, примостившись на месте стрелка на краю разреза канала, прибыл всего три часа назад.

Его волосы были каштановыми, но его глаза… Они были темными, как сапфир, и тверже любого камня, и его дыхание не оставляло шлейфа.

У этой его конкретной версии не было имени. Он никогда не нуждался в нем, поскольку до сегодняшнего дня его никогда не существовало, и он использовал, по крайней мере, часть своего времени ожидания, размышляя о том, как он мог бы себя называть. Что-то, что говорило с темнотой о цели, которая привела его сюда, — подумал он. — Что-то, что инквизиции было бы легко запомнить, понимала она это или нет.

Он приложил немало усилий, чтобы должным образом экипировать эту конкретную персону и подготовить почву для ее работы этой ночью. Вполне возможно, что она понадобится ему снова, и он не мог позволить себе оставлять какие-либо вопросы о том, кто был ответственен.

Не после Саркина.

Полагаю, нам повезло, что они просто не сожгли это место дотла и не засыпали руины солью, пока занимались этим, — резко подумал он. — Они, вероятно, так бы и сделали, если бы не хотели оставить достаточно свидетелей, чтобы донести сообщение.

Эти сапфировые глаза стали еще жестче, лицо, в котором они жили, стало еще холоднее и мрачнее. По лучшим оценкам Совы и Нармана, население Саркина теперь составляло тридцать процентов от того, что было раньше. Тридцать шесть жителей города — двадцать три мужчины и тринадцать женщин — подверглись всей строгости Наказания Шулера после того, как начались доносы. И они начались. Когда «беспристрастные следователи» уже решили, что свидетели будут давать показания, и собирались назвать имена, и когда генеральный инспектор приказал следователям использовать любые средства, необходимые для получения этих свидетелей, имена действительно будут названы. По крайней мере, трое из казненных мужчин сознательно ввязались в это дело, даже зная, что их ждет, чтобы пощадить других, а одна из женщин, убитых инквизицией, была безобидной сорокалетней женщиной с интеллектом десятилетнего ребенка. Но инквизиторы, клянусь Богом, нашли скрытых еретиков, предателей святого Лэнгхорна и Матери-Церкви, которые каким-то образом взорвали четыреста тонн пороха посреди своего собственного города.

Конечно, никто из казненных преступников лично не устроил взрыв. Даже инквизиция не могла объяснить, как им это удалось и они все еще были рядом для казни. Но они знали о заговоре и впоследствии сговорились скрыть то, что произошло на самом деле. Это делало их вину такой же большой, как и вину того, кто установил настоящий взрыватель, и поэтому они заплатили Наказанием за свои преступления.

И исключительно в качестве меры предосторожности, чтобы предотвратить повторение чудовищных преступлений Малика Поттира и мэра Уилита Томпкина, более девятисот жителей города, четверть из которых дети, были взяты под «превентивную стражу» и доставлены в лагерь Фирман, концентрационный лагерь инквизиции в провинции Уэстмарч.

Некоторые из них, возможно, даже переживут зиму.

Я думаю, просто убивать сиддармаркцев становится скучно. Их предостаточно — у них целые концентрационные лагеря полны ими! Насколько сложно поймать их побольше? Лучше попробовать какой-нибудь другой карьер, посмотреть, как крики Сардана сравниваются с криками Сиддармарка. Я представляю, как парню становится скучно просто слушать одни и те же старые звуки изо дня в день.

Его рот скривился, и он на мгновение закрыл глаза.

Наверное, я несправедлив. Они делали это не только для личного удовлетворения. О, это действительно удовлетворило их. Доказали, насколько они добродетельны, наказывая виновных. Но это была не единственная причина, по которой они это сделали. Они хотели убедиться, что любой, у кого может возникнуть соблазн действительно попробовать что-то вроде взрыва одной из их пороховых барж, чертовски хорошо знал, что последует. Я бы не удивился, если бы Клинтан готовился в течение нескольких месяцев, ожидая такой возможности. Возможно, он предпочел бы, чтобы это произошло в республике, но, возможно, и нет. Возможно, то, что это произошло за пределами Сиддармарка, пошло ему на пользу. Это, черт возьми, подтверждает его утверждение о том, что еретики повсюду, только и ждут, чтобы предать Церковь, если бы не вечно бдительная инквизиция! И этот пример не останется незамеченным ни для кого, кто может даже подумать о том, чтобы на самом деле попытаться саботировать джихад.

Он закрыл глаза, жалея, что не может так же легко закрыть глаза своей памяти. Но он наблюдал за изображениями. Не всеми — на самом деле, он смог справиться только с очень небольшим количеством этого — но достаточно. Достаточно, чтобы знать, что он никогда этого не забудет… и достаточно, чтобы принять меры.

* * *

Ручка Хаскилла Сигейрса деловито царапала по странице.

В его крохотной каюте было холодно, несмотря на плотно закрытые окна и маленькую угольную печку, но отец Хаскилл был человеком строгой экономии. Его пальцы были холодными, но он не обращал внимания на дискомфорт, согретый удовлетворением от осознания того, что выполнил неприятную задачу, не дрогнув, как того требовал его долг.

Он предпочел бы вернуться в штаб-квартиру генерального инквизитора в Тарике, но ему было приказано отправиться в Зион кратчайшим путем. Вот почему на его барже развевался флаг «золотого скипетра», который давал ей приоритет над всеми другими перевозками. Когда наступит темнота, красные фонари, уже горящие на носу и корме, обеспечат такое же преимущество, хотя сам факт, что они двигались после наступления темноты, должен был сделать это излишним. Обычное движение уже швартовалось на ночь, как того требовали правила обслуживания каналов, оставляя на воде только «специальные блюда» викария Робейра, и они уже несколько часов не видели другой баржи.