– Могло. Но так не было. Я ее не убивал.

«Интересно, – подумал следователь, – этотдоморощенный философ когда-нибудь выходит из себя? Что-то он больно спокоен.Словно я его не в убийстве подозреваю, а на консультацию пригласил».

– Но вы согласны, что так могло быть, – подчеркнулВиктор Евгеньевич. – Что же касается вашего брата, то он, как выясняется,тоже алиби не имеет, потому что после вечеринки отправил жену домой одну,сказав ей, что должен ехать в аэропорт Домодедово встречать приятеля. Рейсдолжен был прибыть в час пятнадцать ночи. Он отпустил водителя и сам сел заруль. Кстати, ваш брат что, убежденный трезвенник?

– Нет.

– То есть на вечеринке он пил?

– Конечно. Но немного. Он никогда не пьет много итерпеть не может сильно выпивших.

– Иными словами, он сел за руль в нетрезвом состоянии.Уже нехорошо. Когда он уехал из клуба?

– Чуть раньше нас. Он боялся не успеть в аэропорт.

– Ну вот видите, как получается. Он уехал раньше вас ивполне мог приехать к вашему дому, оставить машину где-нибудь в соседнем дворе,чтобы вы ее не увидели, дождаться потерпевшую в подъезде и застрелить ее.

– Что за бред!

Ну вот, хоть что-то, напоминающее эмоции. Дело сдвинулось смертвой точки.

– Ну почему же бред, Андрей Владимирович? Все сходится.

– Да что же сходится-то? Откуда Саша мог знать, что мыпоссоримся и Катя пойдет домой одна?

– А вы не допускаете мысли, что они могли договориться?

– Договориться? О чем?

– О том, чтобы вы поссорились. Вот я читаю вашипоказания: «Я был очень взволнован, наговорил Кате резкостей, она мне сказала:«Пойди проветрись, пока не успокоишься – домой не возвращайся». Ваши слова?

– Ну да…

А вот уже и растерянность появилась. Молодец, Огнев, такдержать!

– Допустим, они договорились, что Катя постараетсявыпроводить вас из дома и они смогут провести некоторое время наедине в вашейквартире. Поэтому ваш брат спрятался в подъезде и ждал ее. Умысел на убийствомог возникнуть у него спонтанно, уже после того, как они договорились. А можетбыть, он просто задурил девушке голову перспективой свидания наедине, а самзаранее знал, что убьет ее. Ну как?

– Да никак. Саша поехал в аэропорт. Вы же наверняка ужепроверяли, встретил он своего приятеля или нет. Ведь встретил, правда?

– Конечно, встретил, – рассмеялся Огнев. –Конечно. Мы все проверили. И «приятеля», – он подмигнул, – тожеспросили. Встретил и до дому довез. Они даже еще успели чайку попить и о жизнипоговорить.

– Тогда зачем вы мне рассказываете эту чушь?

– Затем, Андрей Владимирович, – Огнев сделал паузуи немного затянул ее, наслаждаясь моментом, – что рейс задержали, иприлетел самолет только в пять утра. Так что времени у вашего брата было болеечем достаточно.

– Но Саша не знал, что рейс задерживается! Он торопилсяуехать из клуба, чтобы не опоздать в Домодедово к началу второго.

– Откуда вы знаете, знал он или нет? Информациядоступна по телефону или с любого компьютера. Он мог просто разыгрыватьспектакль. Я вам для чего все это говорю, Андрей Владимирович? У меня двоеподозреваемых: вы и ваш брат. Вы же не хотите, чтобы я его взял под стражу,если вы точно знаете, что он невиновен, правда? Других подозреваемых у менянет. Так что получается, или вы – или он. Если вы убили Екатерину Шевченко, топризнайтесь лучше прямо сейчас, чтобы избавить любимого брата от ненужныхнеприятностей.

– Но я ее не убивал, я же вам говорю!

– Значит, убил он. И я его арестую.

В общем-то Виктор Евгеньевич хорошо понимал, что делает. Емув тот момент было все равно, кто из братьев Филановских застрелил КатюШевченко. Ему очень хотелось в отпуск и очень хотелось выдавить из Андреяпризнание. Пусть липовое, пусть будет самооговор, но это же выяснится толькопотом, когда он уедет. А может быть, и вернуться успеет…

Но признаваться Андрей Филановский не спешил.

На другой день, сидя в своем кабинете с оперативником ОлегомБариновым, следователь Огнев рассказал ему историю, которую узнал накануне отПилипенко.

– Не дожал я его вчера, – пожаловался он. –Нужен пробивной удар. Надо бы установить ту дамочку, которая заяву на негокинула.

– Фамилия следователя известна? – спросил Баринов.

– Да если бы, – следователь развел руками. –Мыкола сказал, что, если бы фамилия была указана, он бы запомнил. Он такие вещине забывает.

– Ну хоть в каком округе?

– Неизвестно. Известно только, что в Москве.

– Ну и спасибо тебе большое, – безрадостноусмехнулся Олег. – Пойди туда – не знаю куда. И как я ее искать буду?

– А это не мое дело, – внезапно рассердился ВикторЕвгеньевич. – Ты – сыскарь, ты и ищи. И фильтруй работу, фильтруй,распределяй по операм, учись быть руководителем, а то эдак в рабочих лошадках ипросидишь до самой пенсии.

А старший лейтенант Баринов ничего против этого и не имел.Его непомерное честолюбие на карьерный рост не распространялось. Он хотелсыщицкой славы, он хотел, чтобы вся Москва, а еще лучше – вся страна знала: он– самый-самый. А что руководитель? Тьфу! Вон есть хирурги, на всю странузнаменитые, на весь мир, так разве кто-нибудь знает имена главврачей, которыеруководят теми больницами, где эти хирурги оперируют?

* * *

Работать сверхурочно следователю Огневу не очень хотелось, авот в отпуск хотелось очень. Отпуску мешало убийство Екатерины Шевченко, араскрытию убийства мешали братья Филановские, которые никак не хотелипризнаваться в убийстве. Конечно, Олег Баринов был очень убедителен со своимирассуждениями о том, что директора издательства подставили и убийство совершенокем-то из его яростных недоброжелателей, коих уже по первым прикидкамоказывалось человек пять, и все в издательстве. Но Виктору Евгеньевичу кудабольше нравилась его собственная версия об убийстве по личным мотивам, а мотивыэти имелись и у Андрея Филановского, и у его брата Александра. Правда, нельзябыло совсем уж исключать бывшую любовницу Александра Марину Савицкую, но этосоображение показалось Огневу слабоватым: скандальная ситуация с «клубомброшенных любовниц», о которой ему поведал оперативник Баринов, развернуласьтолько на вечеринке в клубе, откуда же у Савицкой пистолет? И откуда онаузнала, где живет Катя, которую Марина, при некотором напряжении фантазии,могла бы рассматривать как свою соперницу? Нет, все это никуда не годилось, втом числе и версия о причастности к убийству жены Александра Елены. И у нее, иу Савицкой было такое алиби, которое никаким автогеном не разрежешь и тараномне прошибешь. Кроме того, ни та, ни другая не появлялись в издательстве «Новоезнание» 7 марта, в день пропажи пистолета. Впрочем, тут еще надо погодить сокончательными выводами, ведь ответа баллистов пока еще нет – может,Шевченко-то убили и не из краденого оружия, а из какого-то другого «ижика». Новсе равно: алиби, алиби…