Rapport sur l’Ogadine («Отчет об Огадене») Рембо – это его вторая крупная публикация после «Одного лета в аду». Предполагается, что он основан исключительно на устном докладе Сотиро, но австрийский исследователь и географ Филипп Пауличке заметил, что он «отличается по многим важным пунктам от отчета, данного мне лично Сотиро»[719].

Во всем отчете Рембо использует неоднозначное «мы», как будто решил не подвергать себя восхищению. Но упоминаются две экспедиции в Огаден, а Сотиро утверждал, что он совершил туда лишь одно путешествие[720], второй поход почти наверняка был предпринят самим Рембо.

Маршрут, как оказалось, проходил вдоль реки Эрер, курс которой подробно нанесен через «грабительские племена сомали-галла» до «земли Nokob (Нокоб)», где Эрер впадает в Уаби[721]. Такая экспедиция заняла бы около двух недель, что объясняет пробел в переписке Рембо между 7 октября и 10 декабря 1883 года.

По крайней мере, еще одна экспедиция последовала за докладом. В разделе, который так и оставался неопубликованным до 1931 года, Рембо набросал краткосрочный план:

«Омар Хусейн написал нам в Харар и ожидает, когда мы спустимся с ним и всеми его goums [солдатами] к Уаби, всего в нескольких днях пути от нашей первой стоянки.

В этом наша цель».

На берегах Уаби, «куда слоны уходят умирать», «тонны слоновой кости», а страусиные перья, стоимостью в «сотни долларов», можно собрать «за несколько недель».

Поэтому мы решили создать факторию на Уаби, и эта фактория будет находиться примерно в месте под названием Eimeh [Ими], большой, постоянный поселок на одном с Огаденом берегу, в восьми днях пути каравана от Харара».

Принятая хронология исследований Восточной Африки начинает выглядеть скорее теоретической. Могущественный ughaz с небольшой армией был готов взять Рембо с собой в поход к одной из великих неизвестных африканских рек, за четырнадцать месяцев до того, как братья Джеймс[722], полумертвые от напряжения и голода, достигли ее из Берберы на северо-востоке.

Открыл или нет двадцатидевятилетний Рембо Уаби-Шебели, его отчет об Огадене был первым авторитетным докладом об одном из крупнейших в мире неизведанном регионе. Он был написан как отчет для компании, но Альфред Барде признал его важность и отправил в Географическое общество, которое его и опубликовало. Рембо стал довольно известным в районе Африканского Рога, и потом несколько человек, которые ничего не знали о его более ранней карьере, вспоминали его как писателя-исследователя.

В двух своих исследованиях Харара (Leipzig, 1884 и 1888) Пауличке восторгался этим отчетом как поворотным пунктом: «Он был первым европейцем, сообщившим об Огадене по личному опыту, и его замечания крайне интересны»; «очень ценный отчет, несмотря на его сухость»[723].

Рембо счел бы это комплиментом. Его «сухость» позволила ему втиснуть в менее чем 2000 слов больше информации, чем его некоторым современникам удавалось вписать в целую книгу. Несмотря на это и на мнение серьезного географа, такого как Пауличке, отчет часто описывался литературоведами как «непрофессиональный». Это может просто отражать разочарование. Каменная лаконичность Рембо – это горький контраст цветистому декадентскому стилю, который способствовал выходу его стихов во Франции. Всем, кто сначала подошел к произведениям Рембо через говорящие сами за себя пикантные стихи Франции, в 1870-х и 1880-х годах неизбежно придет к выводу, что его отчет столь же аппетитен, как тарелка с дуррой.

По-своему Rapport sur l’Ogadine – это праздник для географа: он детализировал реки, племена, базары и торговые пути, флору и фауну, общий климат и топографию Огадена. Около двух третей отчета посвящены этнографической информации, большая часть из которой совершенно новая: о некоторых племенах, упомянутых Рембо, никогда не слышали, не говоря уже о том, что не видели[724].

Рембо писал Бытие неизвестной расы, и его библейская лексика придает отчету слегка сардонический тон:

«Огаденцы имеют довольно длинные легенды об их происхождении. Мы сохранили только ту, что все они происходят от Rere (потомков) Абдаллаха и Rere Ishay (Ишай). […] Rere Абдаллах имел в потомстве Rere Hersi (Херси) и Rere Hammaden (Хаммаден): это два основных семейства Верхнего Огадена.

Rere Ишай породил Rere Али и Rere Арун. Эти reres затем подразделяются на бесчисленные вторичные семейства».

Скрытая ирония Рембо витает над Огаденом, напоминая разоблачительный стиль Вольтера, Флобера или Ивлина Во. Простое опущение личного мнения создает в тексте вакуум: это был невыразительный Рембо, который мог заставить своих коллег истерически смеяться над слабостями друг друга. Люди низведены до их привычек. Традиции – повод для безделья. Огаденцы, описанные Рембо, близкие родственники арденнских крестьян. Его мать, чей «пасторальный тяжкий труд» он упоминал в письме, возможно, узнала их патриархальное общество:

«Их ежедневное занятие сводится к тому, что, рассевшись кучками в тени деревьев, неподалеку от лагеря, с оружием в руках, они без конца ведут беседы о своих пастушеских заботах. Если не считать этих собраний и караульной службы, которую они несут верхом на лошади во время водопоев и набегов соседей, они не занимаются ровно ничем. Уход за животными, изготовление бытовой утвари, возведение хижин и снаряжение в путь караванов – все это входит в обязанности детей и женщин…

[…] Когда супруга огаденца рожает, последний воздерживается от всех сношений с нею до тех пор, пока ребенок не научится ходить самостоятельно. Естественно, тем временем он женится на одной или нескольких других, но всегда соблюдает это условие».

В заключение своей картины людской массы, как она существовала в Сомалийском раю, он возвращается к одной из своих излюбленных тем: бессмысленного бедствия. Неизменный мир огаденцев был оккупирован цивилизацией с ее просвещенными интеллектуалами и конечно же с ее неумелыми некультурными людьми: «Месье Сотиро действительно можно поздравить с мудростью дипломатии, которую он продемонстрировал в подобных обстоятельствах. Поскольку наши конкуренты охотились, ругались, грабили и убивали, сами их дурные поступки были причиной страшной войны племен, мы хорошо зарекомендовали себя во всей Конфедерации Oughaz (Огас) и стали известны везде как Rere Hersi (Херси)».

Рембо не удалось заработать на своих открытиях. Компания сделала несколько неосторожных инвестиций в Алжире и Греции, в ожидании притока капитала Барде был вынужден закрыть контору в Хараре.