Через полчаса я уже подъезжал к окраинам Покровска. Пришлось сделать крюк и катить через поселок Заводской, дабы не попасть под излишнее любопытство гаишников. Сочетание дорогого джипа с иногородними номерами нездоровое любопытство вызовет всенепременно, а оно мне надо?

Потому в поселке я припарковался у здания заводоуправления, вооружился отверточкой и вышел на промысел. Странствия были недолгими: в одном из дворов гнил себе под снегом «Запорожец». Не долго помучившись, открутил у иномарки номера, глянул критически: хорошо бы, конечно, подновить, уж зело ободранные… Махнул рукой: на сегодня сойдут. А вот будет ли у меня «завтра» – одному Богу известно. Как говаривал некий братан: «Где я, и где – завтра?!»

Вышел на головную магистраль поселка, осмотрелся. Пейзаж новизной и маврикийской веселостью не манил: напротив заводоуправления чахлый и летом скверик сейчас представлял совсем удручающее зрелище – торчащие из-под грязного снега прутья; остовы сваренных на века стендов, на коих ранее покоились соцобязательства, просвечивали пустым межреберьем. В центре сквера на массивном, не по чину, постаменте громоздилась фигура рабочего: мужик в каске словно задумался: идти ему в пивнуху, расположенную в аккурат наискосок, или сразу в магазин, за «беленькой»? Символ канувшего в Лету времени. А ведь это он, Совремённый Рабочий времен брежневской конституции, простой рыцарь каски и отбойного молотка, творил мировую историю, заставляя штатовских акустиков вслушиваться в воды всех океанов, выискивая грозные и неуязвимые подводные крейсера, заставляя служивых на станциях слежения всматриваться в экраны радаров, пытаясь углядеть невидимые «Миги» и «Сушки»… Я невольно вздохнул: не все в том времени было скверным. А чем помянут время нынешнее? Ведь у людей, живущих ныне, другого времени не будет. Хм… Вообще-то недоработка: почему нигде нет памятника Неизвестному Братану?! Ведь это он, пра-а-льный паца-а-ан при делах, творит историю нынешнюю, пусть не такую масштабную, как прежде… Сколько их полегло в неизвестных широкой публике разборках, сколько безымянно закопано в лесах да заховано в долах расейских?! А памятник Церители сработал бы на славу, и цепи можно лить толщиной в руку из чистого золота, и почетный караул организовать из сочувствующих, и вечный огонь зажечь – от «Газпрома», размером в пионерский костер! Они и есть пионеры – полузабытых троп наживы и удачи. «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей…»

Предаваясь высоким патетическим размышлениям, пересек площадь и вошел в магазин под скромной вывеской «Супермаркет». Ровесник памятника, он был вполне обжит новыми товарами: от китайского ширпотреба до стильных аглицких костюмов.

Выбирал я недолго: пиджак, брюки, «визитка» средних размеров, как раз под «беретту», пальто-реглан. Оглядел себя в зеркале и был бы доволен, если бы… Ну да, седина от висков по бокам головы. Позавчера ее не было. Я подозревал, что зимняя охота трех шизофреников попортила мне нервы, но не думал, что настолько.

И еще, что-то новое появилось во взгляде – грустная, холодная отрешенность. Именно с таким взгля-дом и ходят на безнадежные предприятия. А то, что моя затея безнадежна по определению, я почти не сомневался. Но ведь удаль вовсе не в том, чтобы проехаться на престарелом мерине! А вот победить при поганых раскладах – это дело! Победить и остаться живым!

Я скроил самому себе жизнерадостный оскал, но глаза остались прежними. Утешала лишь мысль: вот такие вот «железные парни» с металлом во взгляде и серебром на висках и нравятся барышням.

Вернулся к автомобилю, сел за руль и двинулся в сторону Покровска. На прямоезжей дорожке нашел отросток проселка, свернул, дабы не впопыхах и качественно поменять номера. Поколдовал с придорожной грязью: ладушки, покровские опознавательные знаки смотрелись теперь на джипе как свои. Ну а теперь по-следний пункт плана: вид у меня вполне цивильный, но не фешенебельный. А нужно, чтобы был как у лорда, приглашенного на tea party в Виндзор. То есть скромная простота. Как известно, именно она стоит самых больших денег.

Припарковал авто на маленькой улочке: она была полна кафешек и бутиков. То, что нужно. И преспокойно двинулся вдоль, пока не нашел искомое. Девица, с намертво приклеенной к губам улыбкой – видно, это казалось ей верхом европейского торгового шика: улыбаться губами с равнодушной коровьей тоской в глазах, – запаковала покупки в кофр.

Как сказал поэт, «вот наш Евгений на свободе…». А что? Побрился я утречком на совесть, одеколоном покропился самым что ни на есть европейским. А потому готов проследовать на тусовку по купле-продаже отечественной сверхсекретной оборонки. Уж кто-то из узкого круга ограниченных лиц, либо давших санкцию, либо хорошо информированных о ликвидации Димы Крузенштерна, там наверняка объявится. Ну а причина… Причина акции, кажется, нарисовалась самая прозаическая: деньги. Время наше супостатное, а потому при выборе между честью и деньгами второе выбирают слишком многие. Дима был не из их числа.

Понятное дело, меня там никто не ждет; проговор между очень заинтересованными сторонами будет проходить тихо-мирно за оч-ч-чень закрытыми дверьми, но… Равновесие при таких сделках всегда призрачно и хрупко, а под эгидой строгой секретности и жуткой коммерческой тайны происходит просто-напросто уво-ровывание того, что принадлежит моей стране и моему народу. И какие бы «судьбоносные ветры» ни раздували паруса рыцарей наживы, оставаться верным когда-то данной присяге и Отечеству пусть не самое умное, но самое честное. И выбора здесь нет.

Пусть я погиб, пусть я погиб

За Ахероном,

Пусть кровь моя, пусть кровь моя

Досталась псам —

Орел Шестого легиона, орел Шестого легиона

Все так же рвется к небесам!

Все так же горд он, и беспечен,

И дух его – неукротим!

Пусть век солдата быстротечен,

Пусть век солдата быстротечен,

Но вечен Рим, но вечен Рим![18]

Вот так всегда и бывает: задумаешься о вечном и – проглядишь бренное и сиюминутное! А между тем именно в мелочах вязнут любые все великие начинания, и от невнимания к ним теряют головы все великие стратеги.

– С вами хотят поговорить.

Как трое парнишек оказались в столь интимной близости от меня и взяли в плотную коробочку, я не заметил. Взгляды несуетливо-равнодушные, лица – близнецов из ларца… Контора меченосцев? Очень может быть. Знают ли они, кто я? Контролируют ли по поручению какой-либо из заинтересованных сторон толковище по «купле-продаже»? Зачем им я? А вот последним вопросом, как одиозно идиотским, я даже не задавался: в нашенские времена и веревочка в хозяйстве пригодится!

Парнишки стояли в столь плотной близости, что никакими стволами не размахаешься; ну а рукопашка хороша только в пригородах Шанхая, да и то в кино: в нашенских краях так по ушам уделают скоро и неприметно, да в машину, и – ищи ветра в поле или труп в огороде. И то, и то – плохо. Да и что я, собственно, засуетился, пусть даже и мысленно? Приглашают корректно, чего ж не поговорить? Тем более чему быть, того уж не воротишь.