– Это одна сторона луны, – усмехнулся Козырь, продолжил: – Вторая. Вчера в город приехала бригада. Но не наша, и вообще не из деловых: приехали мальчики, молодые да сияющие, что новенькие гривенники! Прямо романтики-комсомольцы времен моей отроческой невинности! И с собой – три саркофага-рефрижератора всякого оборудования навезли! И тебе сканеры, и тебе самопалы жуткие, и тебе броню на грудь: из противотанковой пушчонки не прошибешь. А ни Куликовской, ни Курской битвы в наших тихих палестинах покамест не намечалось. Оробел я, грешен! Выясняю помалеху, через Москву: дескать, кто прислал людишек и по каким делам? Отвечают: людишки банка «Золотой кредит». А банчонка тот на самом деле гроша медного не стоит, нет за ним ни людей, ни денег, разве что названье громкое! И если по всем сусекам поскребется, на пару тех железяк, что по машинам сложены, не наберет. Арсенал такой, да с техникой, почитай, не один мильон стоит! Да не деревянных!

Козырь помолчал, глядя куда-то внутрь себя:

– Ну я сиднем-то сидеть не стал. Приезжие эти вокруг «Точприбора», аки пчелы вокруг улья, зажужжали; нам в этой технике интереса покуда никакого, но тройку людишек я озадачил, чтобы покрутились да прикинули хвост к носу. – Козырь хэкнул в сердцах: – Они и докрутились! Пропали напрочь, как не было! И предполагаю я, тож лежат уже где-нибудь «подснежниками» на необозримых полях «Точприбора»: там одного металлолома гниет немерено, а человечка заховать дохлого – вообще без базара. Как в омут.

Он закурил новую сигарету, окутался клубом дыма:

– А что власти наши губернские али городские? Сидят глухо, тихой сапой, губернатор, тот по столицам пропадает и дела по зарплатам решает – ему ж выбираться вскорости; да и, видать, напугали его здорово – с дачи носа не кажет; но притом ни фээсбэшники, ни «серые волки», ни менты поганые – никто задницей не шевелит, прямо-таки показательное благолепие, и все тут!

Одним движением Козырь притушил бычок, прищурился, уперев в меня взгляд:

– Вот тебе вторая сторона. И – третья, для полной ясности. Руководит этими вновь прибывшими человечек по прозванию Ильич. Еще его зовут Серый. Еще – Шериф. По всем отзывам – опаснейший дядько. И самое противное, именно он здесь по ранней осени и верховодил! Что прикажешь ожидать? – Козырь вздохнул. – Опечалился я, сам понимаешь, на душе кошки дикие стаями угнездились, и скребут, прощелыги, так, что с водки воротит! А как час тому выглядываю в оконце, и что вижу? Батюшки-светы! Мой корешок-сокамерник хиляет походкой ровной страной огромной! И под пиджаком пушчонки хоронятся, од-на – за поясом, другая – в сбруе! И прибыл-то он в самый цвет, и экипирован – в масть, ну как мне его не пригласить поболтать, по старой-то дружбе?

Козырь вздохнул, посерьезнел:

– Вот только, паря, на этой оптимистической ноте наша вступительная увертюра и закончится. Пойми уж и ты меня, коновала. Я здесь лицо, если говорить по-вашему, казенное. Перед братвой да сходняком отвечаю за порядок и благолепие. А по моему полному разумению, готовится снова в славном Покровске не пойми чего. Кровь, судя по всему, готовится. Много крови. И вот я беру, опять же, говоря по-вашему, «языка». Именем Олег свет Батькович. Пытаюсь с ним по-хорошему, по дружбе поговорить. А он – «моя твоя не понимает»! Хотя – русский человек, не пиковой масти, и такую горбатую залепуху мне вкручивать никакого резону у него нет, окромя глупости! Что я должен сделать? Правильно. Потрясти квалифицированно, с привлечением специалистов, и поговорить, с их же помощью, качественно и вдумчиво. – Козырь вздохнул. – Хотя мне бы этого и не хотелось.

Вот теперь он откинулся на подушки диванчика, широким жестом хозяина указал на стол:

– А ты бы выпил, Олег Батькович. И закусил бы, чем Бог послал. Водочка, она кровь по жилушкам быстрее гонит, напряг с души снимает да мозги просветляет. Глядишь, и стемешит голова твоя что умное. Только не запирайся по-глупому, Христом Богом тебя прошу! Хлобыстни водочки, зачифири еще, и поговорим, как Гога с Магогой.

– Спасибо за заботу, дядя Федор.

– Чем богаты.

Я действительно налил себе водки, выпил, свернул трубочкой сандвич, предварительно положив сверху несколько кусков ветчины, сыра, салями, пару ломтей огурчика и обильно сдобрив горчицей, зажевал энергично и с удовольствием.

Похоже, я влетел, как выразился бы сам Козырь, «допрежь времен». Я, конечно, могу рассказать ему грустную, но поучительную историю и про Диму Круза, и про одинокие скитания странника Дронова по городам и весям Отчизны, но мне это поможет слабо. В самом лучшем случае меня, выражаясь языком военно-дип-ломатическим, интернируют. Сиречь замуруют в каком тихом зиндане, чтобы под ногами у общества не путался. А в худшем – пропишут, как в песне поется, «девять граммов в сердце». Чтоб не мельтешил, не маячил да не отсвечивал. Скверно.

Козырь тем временем встал, прошелся по комнате, вынул из коробки на столе сигарету, закурил, подошел к окну, застыл раздумчиво. Я оценил его такт и ум: когда вербуешь человека, не мешай ему подумать, покрутить варианты, дай время освоиться с уже свершившимся фактом даже если и не предательства, так того, что сила сейчас на другой стороне, и этой силе нужно или подчиниться, или погибнуть. Сгинуть скверной смертью да без покаяния.

Я хлобыстнул махом еще рюмку «Померанцевой», выцедил оставшийся чифирек, закурил. Козырь почувствовал, что я готов к разговору, повернул голову:

– Я вижу ты, паря, ссориться не намерен и все понимаешь правильно. Ну а раз так, давай…

Дальше… Словно какой-то маг, могущественный, всесильный, щелкнул громко пальцами, разом изменив все. По крайней мере, тот звук, что я услышал, я сначала и принял за щелчок пальцами. Хруст или треск, малый, невразумительный… Козырь мягонько, словно мешок, рухнул на укрытый ковром пол. На виске у него черно кровянело входное пулевое отверстие.

Дырочка на стекле была аккуратной; от краев ее заветвились редкие паутинки. Я прикинул: ну да, такой же старый купеческий особнячок напротив, в нем – магазины, его же, Козыря, магазины, вот и не поостерегся. Хотя чердак в таких вот домах – идеальное место для снайпера. Охрана же магазинная, как и замки-запоры, – защита от лохов, но не от профи.

Времени что-то решать или просчитывать не осталось совершенно. Даже если ребятки, что сидят в смежной комнатухе, в предбанничке, и не замолотят меня сразу сгоряча, увидев босса мертвым, то угомонят чуть позднее, предварительно как следует выпотрошив: я для них – источник и причина непонятки, ну а гибель Козыря, случившаяся мгновенно по моему появлению, будет понята ими однозначно. И даже если появятся у них на мой счет какие сомнения, истолкованы они будут не в мою пользу. На всякий случай. Непонятки в боевой обстановке лучше устранять. Пулей.

Я полуползком пробрался к столу, стараясь не повторять ошибок покойного и не маячить перед окном. Это только мальчонка, разбивший из рогатки стекло ментовки, станет улепетывать со всех ног, в восторге от собственной лихости и крутости. Киллер с опытом, вкусивший смертной сладости яда – права безнаказанно отнимать чужую жизнь, – несуетлив, хоть и осторожен. У него хватит ума и терпения чуть выждать и завалить меня следом за гостеприимным хозяином. Разумеется, если я выдернусь под выстрел сразу и сам, как мишень на полигоне. Ему ведь тоже сидеть и ждать разгневанной братвы – не самый сладкий сахар.