Однако возникал вопрос, на который он пока не нашел ответа: если брать хронологический порядок, нужно ли учитывать национальные барьеры и оставаться в пределах одной нации? И еще: нация – это то же самое, что культура? Второй вопрос – это переводы. Пока что в оригинале Генри умел читать только по-французски и по-немецки. Бабушка Мэри подарила ему несколько немецких книг: трилогию Фридриха Шиллера «Валленштейн», зачитанные экземпляры «Страданий юного Вертера» и «Фауста» и книгу под названием «Землетрясение в Чили» Генриха фон Клейста, которую Генри не осилил (судя по ее виду, ее никто не осилил). Еще у него были молитвенник и книга гимнов. Конечно, теперь было невозможно купить где-нибудь книги на немецком, а попросить их в библиотеке Генри не осмеливался. На французском у него было только две книги – «Госпожа Бовари» и «Три мушкетера», которые ему дала мадам Хох, учительница французского, обе в серийном оформлении «Bibliothèque de la Pléiade». Он был ее любимым учеником. Эти книги на немецком и французском он поставил в конце книжной полки. После этого он решил расставить переводы в хронологическом порядке по авторам и все книги одного автора тоже в хронологическом порядке.

Больше всего у него было книг Чарльза Диккенса, Роберта Луиса Стивенсона и Уилки Коллинза, а еще все пьесы Шекспира, которые он прочел зимой от корки до корки, хотя вынужден был признать, что понял не очень много. В школе они уже читали «Двенадцатую ночь» и «Много шума из ничего», а в одиннадцатом классе им предстояло читать «Гамлета». «Гамлет» ему, в общем-то, понравился. Он поставил Шекспира на полку над «Тремя мушкетерами». Из всех пьес больше всего ему понравились «Мера за меру» и «Макбет». За их сюжетом легко было следить, и в них описывалось то, что напоминало ему первый год старшей школы.

Расставляя книги по полкам, Генри был весьма доволен выбранным порядком, но не мог решить, как быть с книгами, которые он украл из библиотеки. Свидетельство о том, что это библиотечные книги, располагалось на переплете, и он, конечно же, не мог срезать переплет, испортив таким образом книги. Он уже безуспешно пытался стереть номера и даже слегка смочил их спиртом. Все без толку. Украденные книги хранились у него под кроватью и были его любимыми, поэтому он их и украл. Вряд ли кто-то хватился бы их. Если в Ашертоне, по крайней мере в Северном Ашертоне, был другой школьник, который интересовался такими книгами, как «История Тома Джонса, найденыша», «Отец Горио», перевод с французского, «Обломов» и «Мертвые души», перевод с русского, и «Беовульф» в оригинале (это Генри не мог прочитать), то Генри понятия не имел, кто он. Он сам обнаружил эти книги, когда бродил между стеллажами, и ни одну из них не брали с начала войны. Они были пыльные и жесткие, и Генри чувствовал, что спас их. Он сразу же прочел их все, кроме «Беовульфа», засиживаясь допоздна каждую ночь (в случае «Тома Джонса» аж до утра), а поскольку он их украл, никто их не хватился и вообще не знал, где они. Существовала некоторая вероятность того, что их найдет мама, но Генри поддерживал у себя в комнате порядок, каждый день сам застилал постель и вел себя открыто, не давая маме поводов рыться в его вещах.

Теперь он сидел на кровати и смотрел на полки. Ему нравилось, как они выглядят. Все в идеальном порядке, слева направо, как печатный текст. Полки были кривыми и висели не так ровно, как предпочитала мама; не было на них и всяких безделушек, которые маме тоже нравились. Справа осталось пустое пространство, которое он собирался заполнить новыми книгами, расположив их между этими. Это чудесное зрелище давало ему прекрасное ощущение надежды на то, что он уедет с фермы и повидает мир. Вашингтон или Сан-Франциско? Он задумчиво провел указательным пальцем по шраму под губой. Если он и дальше будет работать на складе у Дэна Креста, как делал это с Рождества, то сумеет накопить на билет в один из этих городов. Он мог выбрать, но решение не приходило. Из всей родни ему больше всего нравилась Элоиза, стойкая и веселая и не настолько ужасающе наивная, как Лиллиан, но Вашингтон находился ближе к Франции, Англии и Германии. Оттуда до них рукой подать. В книгах всегда встречался какой-нибудь человек – мужчина или женщина, фея или чудовище, старше или моложе, или даже бессмертный, который просил об одолжении или предлагал сделать выбор, а в награду исполнял твое самое заветное желание. Как называлась та сказка, которую Лиллиан рассказывала ему до того, как он научился читать? «Счастливый Ганс». Что-то среднее между «Красной Шапочкой» и «Котом в сапогах»: мальчик идет через лес, и он очень голоден, так как забыл мешок с едой. Вскоре он видит избушку. Дверь открыта, и мальчик заходит и говорит: «Привет! Привет!» А из комнаты раздается голос: «Подойди, помоги мне, дитя!» Мальчик на цыпочках заходит в комнату. На кровати лежит огромный волк с огромными зубами, и изо рта у него капает слюна. Увидев Ганса, он облизывается. Но Ганс спрашивает: «Что я могу для тебя сделать?» И волк отвечает: «Положи руку мне на лоб». Гансу страшно, вдруг волк откусит ему руку, но он протягивает ее и гладит волка по голове. И в этот момент, издав оглушительный вой, волк спрыгивает с кровати. Ганс думает, что сейчас его сожрут, но вместо этого волк превращается в принца, принц щелкает пальцами, и избушка превращается в замок, а Ганс оказывается в башне, откуда виден весь лес. Вид очень красивый, и все это принадлежит принцу, который спрашивает Ганса, чем его наградить, и Ганс просит старую лошадь и слиток золота, чтобы он мог повидать мир. Принц считает, что это очень маленькая награда, но это все, чего хочет Ганс, поэтому принц делает так, чтобы каждый раз, когда Ганс тратил золото, оно возвращалось к нему, а каждый раз, как он седлал лошадь, та молодела. В конце своей жизни, побывав в (список составила Лиллиан) «Китае, России, Нэшвилле, Чикаго, Германии, Лондоне, Флориде и на Северном полюсе», Ганс возвращается в замок, живет в собственной комнате и каждый день ест пудинг с тапиокой. Ну а что, думал Генри, и такое бывает. Главное – сделать выбор между Сан-Франциско и Вашингтоном.

Новый двухэтажный дом Артура и Лиллиан находился в