первую поездку, но и все ненужные мысли по этому поводу. За Вэла Марек мог только порадоваться, а ему самому и так было чем заняться.

Времена, когда Марек как-то специально отбирал рисунки для паблика, давно прошли. Стесняться своих работ ему точно не приходилось, а уж что на них изображено — никого не касается. А точнее, кому надо — тот для себя и сам объяснит. Костя вон давно подозревает, что свои боевые сцены Марек рисует с натуры, но где он ту «натуру» взял — у Кости свои представления, и точно не Мареку его поправлять. Тот парень из Питера увидел в экспериментах с реальностями отсылку к блокадным фотографиям, наложенным на современный город — ну и пусть. Марек был даже польщен, когда ему вдруг прилетело сообщение с неизвестного номера с кучей благодарностей. Выяснилось, что у автора дед пережил блокаду, когда был ребенком, и открытки растрогали их обоих до слез. «Спасибо, что храните эту память», — писал незнакомец. Марек не нашел подходящих слов, а просто отписываться не хотелось, и он послал в ответ нарисованный тут же на месте набросок с провалом в ряду домов. В ответ пришла строчка восклицательных знаков.

После этой истории Марек окончательно перестал заморачиваться, кто и как поймет его рисунки, и выкладывал в паблик все, что чисто технически считал достойным внимания. В том числе и зарисовки с туманами. На них тоже нашлись желающие — кто-то сказал, что это идеальный принт на футболку, кто-то захотел такую кружку, а кто-то просто распечатку в высоком качестве. А самое занятное — все это не отменяло каких-нибудь очередных шпицев, которых Марек рисовал с не меньшим удовольствием, даром что сам помирал со смеху, сопоставляя сюжеты разных рисунков. Зато ни от одной темы он не уставал. Становилось слишком много черного цвета и резкой графики — значит, самое время заняться шпицами, а если от умильных мордашек уже листы слипаются, пора вернуться к городским зарисовкам. Тем более что материала для них всегда в избытке.

Вэл приходил домой только спать, остальное время он проводил или в гараже, или на тренировках, или на дороге. Ему Некромант, скорее всего, тоже объяснил, что лучше ездить каждый день, не выбирая погоду и время суток, и Вэл, как прилежный ученик, старательно воплощал этот принцип в жизнь. Марек начал чувствовать, что натурально соскучился — опять же без всяких ненужных мыслей, просто слегка надоело пересекаться исключительно ночью и уже или еще в полусне — и, несмотря на холод, решил все-таки вылезти в гаражи.

— Как раз собирался ткнуть наше юное дарование, чтоб с тобой связался, — сообщил Некромант, возникая из-за гаража Прокси. — А то мой телефон сдох, Прокси вон колдует, информацию вытаскивает. Я, конечно, Некромант, но всему есть пределы. Короче, тут по твою душу явились.

Он кивнул на рослого крепкого парня, категорически не по сезону одетого в вылинявший летний камуфляж. Марек несколько напрягся — обычно именно типы в камуфляже больше всего рвались что-то ему предъявить просто за длинные волосы и косуху и часто оказывались весьма неприятными противниками. У этого еще и тельняшка виднеется. Как бы не оказался из тех, с кем приходилось встречаться в Нижнем городе… Память на лица у Марека была хорошая, но в бою голова отключалась напрочь, не до того. Впрочем, парень в камуфляже держался строго на метр позади Некроманта и улыбался даже как-то нерешительно, словно чего-то стеснялся.

— Заехал машину проверить, разговорились про аэрографию, и ему стало надо, — пояснил Некромант. И добавил, обернувшись к парню: — Ну вот, наш аэрографист сам пришел.

— Я тебя не помню, — задумчиво и даже как-то отрешенно проговорил парень в камуфляже. Встряхнулся, словно просыпаясь, и сказал уже нормальным голосом: — Я просто бывал тут пару раз, машину чинил. Сколько сервисов сменил, а лучше Кира мне никто не делал. И вот помню, еще здоровый такой парень тут был…

— Это мой старший брат, — коротко ответил Марек. — Он погиб четыре года назад.

Парень настолько резко шагнул вперед, что Мареку пришлось сделать над собой усилие, чтобы не хвататься за нож — ну никогда еще к нему такие не лезли с мирными намерениями. Но в голубых глазах, неожиданно ярких, как полоски на тельняшке, не было угрозы. А было… Последний раз Марек видел такой взгляд те самые четыре года назад.

— Тогда ты меня поймешь, — резко севшим голосом проговорил парень, кладя Мареку руку на плечо. Марек чуть отстранился — все-таки он не любил настолько близких контактов, тем более с незнакомыми. Руку парень убрал, но продолжал держаться близко, как приклеенный. Ладно, черт с ним.

— Ты меня поймешь, — повторил парень. — Вот я правильно сюда пришел… как знал, что все получится. Да… я вижу, ты понимаешь… ты мне это сделаешь.

Он извлек старую выцветшую фотографию. Марек подумал, что он и сам весь какой-то выцветший — светлые волосы с пепельным оттенком, камуфляж этот линялый, только и есть яркого, что глаза. На фотографии были горы, вертолет камуфляжной расцветки и несколько парней, позировавших на его фоне.

— Вот, — рука с фотографией чуть дрогнула. — Мне это на машину надо. Ты поймешь.

Он сбивчиво заговорил про какую-то высадку, где кто-то куда-то не успел, пересыпая все это названиями, которых Марек никогда не слышал. Он вообще потерял нить уже через полминуты, но в целом понял, что на фотографии подразделение этого парня, который воевал в тех горах, и однажды что-то пошло не так, и в живых остался только он.

— Такие вот дела, — наконец закончил парень. — Сделаешь?

Теперь Мареку было даже странно думать, что пять минут назад он чуть не к драке готовился. Здоровенный десантник (видимо, эту его тельняшку надо было понимать так) смотрел с мольбой и какой-то безнадежностью. И Марек ответил единственное, что можно было ответить:

— Сделаю.

Марек проговорил обычные деловые подробности — что машину понадобится оставить на пару недель, потому что это не пленка, а ручная работа, где будет удобно и неудобно разместить рисунок, сколько это обычно стоит и от чего зависит цена… Точнее, до стоимости он дойти не успел. Парень слушал настолько рассеянно, что Марек стал побаиваться, не придет ли с претензиями, поскольку ничего не воспринял, но при упоминании оплаты резко оборвал его:

— Вот это ты мне даже не говори. Ради ребят ничего не жалко.

Парень назвал сумму, серьезно превышавшую даже уровень, который Марек в шутку именовал «можно борзеть по полной». Откуда только деньги — не производил он впечатления состоятельного человека, со своей