Когда до самого большого скопления корповских дронов оставалось метров двадцать, игрушечный дрон, получив несколько попаданий (отказал один мотор из четырех) и потеряв управление, взорвался. Это Рихтер успел в последний момент отправить ему сигнал на подрыв. Хотя он был запрограммирован взорваться и при отказе трех моторов.

Вспышку ощутили все бойцы, хотя Макс их предупредил. И предусмотрительно дал команду притормозить, чтобы не попасть в радиус поражения.

А вот дроны из Башни угодили в него почти все. И посыпались вниз, как мухи от аэрозоля с инсектицидом. «Ягуарам» осталось только добить уцелевших, что они и сделали с помощью стрелкового оружия и противодронных ружей.

Первая схватка была вроде бы выиграна без потерь со стороны людей. Один легкораненый, способный продолжать бой. Правда, восемь союзных дронов, включая брандер, пришлось разменять. Несколько из них подстрелили, остальные могли пасть жертвами бомбы. Но это не такая уж большая потеря.

Откуда-то по ним еще стреляли, причем к стрельбе подключилось что-то крупнокалиберное. Вокруг начали рваться снаряды, совсем близко. Прямых попаданий не было, били наугад. Несколько поражающих элементов ударили в броню Рихтера. Он почувствовал себя так, будто его дважды лягнула лошадь. Ерунда, останутся только синяки. Будучи уже на излете, шрапнель просто вязла в наноброне. Правда, невидимость становилась рваной, неполной. Он увидел свою ногу и броневые пластины, прикрывавшие живот.

Это палили турели на крыше, подсказала интеллектуальная система. Хорошо, что пока не было попыток перехвата. Отключать ее очень не хотелось. Рихтер вообще сомневался, что риск перехвата есть, но навязшее в зубах «Лучше перебдеть, чем недобдеть!» он помнил.

Пушки были хорошо замаскированы среди вентиляционных коробов, антенн, солнечных панелей и других технических элементов. Разглядеть их было почти невозможно. Повстанцы заставили их умолкнуть, послав еще одного электромагнитного камикадзе. Навсегда или временно – это уже не имело значения. Для надежности они еще обработали несколько ниш, где стояли эти 30-миллиметровые автопушки, из гранатометов и «Тараканов». Броневые колпаки они бы пробить не смогли, но им удалось забросить по гранате в каждую из открытых бойниц до того, как те успели захлопнуть створки. Этого должно хватить.

Надо как можно быстрее подлететь вплотную к зданию. Тогда они будут недоступны для огня из окон и с крыши.

Небоскреб был облицован синеватым стеклом, отчего казалось, что от самого фундамента до крыши – сплошные окна вдоль всех фасадов. Но на самом деле даже внизу за декоративными панелями был почти сплошь бетон – легкий, но очень прочный, с окнами через каждые десять метров. А двадцать верхних этажей были техническими, и там немногочисленные окна, не больше чем метр на метр, были распложены еще реже.

Вот в одно из них им и надо попасть.

Приглядевшись, Рихтер увидел, что облицовка уже сильно пострадала от обстрелов и попадания пуль. В ней зияли огромные черные дыры, в стекле – которое могло быть и полимером, не имеющим отношение к кремнию, – змеились глубокие, расходящиеся в стороны трещины. В некоторых сквозь отверстия был виден серый бетон. А в нескольких за завалами обломков виднелись внутренние помещения – узкие тоннели, не похожие не офисы.

«Угловое окно в верхнем ряду подходит для проникновения!» – пришла откуда-то подсказка. Не текстом. И не голосом. А прямо в подкорку.

Там действительно было окно. Максим понял, что видит узкий зазор между плитами. И это была не декоративная панель. Настоящее окно было приоткрыто на пару сантиметров.

Это могла быть ловушка, но интуиция подсказывала Рихтеру, что можно довериться. Не ахти какой авторитет – животная интуиция, но он и без нее, скорее всего, направился бы туда, хотя бы потому, что там в угловой комнате придется отражать контратаку с двух сторон, а не с трех.

Он примерно помнил расположение коридоров и галерей, которые показал им Роберто, а до него – еще один неизвестный агент или перебежчик, предоставивший повстанцам генеральный план здания.

«Осторожно! Цели в соседнем помещении. Направление – два часа!».

В комнате, смежной с той, куда вело окно, находились враги. Четверо. Один теплый и три почти холодных. Человек без брони и несколько роботов. Железяки ближе к окну, которое тоже было чуть приоткрыто, а человек – в глубине помещения. Просветив комнату, Рихтер понял, что тот укрылся за колонной.

В соседних залах цели тоже были. По нескольку десятков. Но все холодные.

Оператор-пастух и его стадо, которое он опекает, добавляя к их нехитрым мозгам свое руководство и тактику? Тогда надо вывести его из игры. Хорошо, что пока защитники их не видят, просто всполошились от фейерверка за окном. Огнеметы не казались Максу лучшим средством… Из «Корректора» по такой сложной траектории не попасть. От гранат противник тоже мог быть защищен какой-нибудь преградой, хоть перевернутым столом. А вот флешеттой из «бластера» (как они между собой звали гироджет, похожий на оружие из «Звездных войн») попробовать можно – стреловидные реактивные пули могли оставаться в воздухе долго, выписывая заковыристые восьмерки.

– Ингрид! Возьми координаты! Он твой! Бронебойным!

– Принято! – ответила девушка.

Остальным Рихтер приказал разобрать другие цели и по команде стрелять в них из всего оружия.

Выстрел из гироджета прозвучал как хлопок. Флешетта полетела в цель, быстро набирая скорость. Максиму даже показалось, что она летит мимо, но это просто Ингрид пустила ее так, чтобы до последнего момента снаряд не увидели из окна. Наконец, тот пробил стекло (Рихтер волновался, но оно оказалось не бронированное) и исчез в комнате. А через долю секунды Макс увидел, что цель поражена. Человек упал.

И тут же загрохотали автоматы, засвистели гранаты, попадая точно в технические окошки, стекла которых перед этим были разнесены пулями.

Роботы в ответ выстрелили всего несколько раз. А через секунду уже все были мертвы, если это можно про них сказать. Эффект неожиданности сыграл свою роль.

Дальше будет тяжелее. В здании уже наверняка объявлена не просто общая тревога, а введен в действие протокол, который применяется при проникновении внутрь злоумышленников. «Intruder alert protocol».

По световой индикации он понял, что попали и в Ингрид. Ее значок засветился ярко-оранжевым. Сама она почему-то не сообщила о ранении. Не падала, значит, пропеллер у нее работал нормально, но с навигацией что-то случилось. Девушка описывала неправильные круги в воздухе. И не отвечала, хотя у нее была активная антенна.

Видимо, засекли, откуда вылетела ракета. Вот и недостаток этого гироджета, о котором никто из них не подумал.

Дав бойцам команду ожидать, Макс подлетел к Ингрид, все же надеясь, что у нее что-то с управлением или дезориентация от оглушения. Но сразу понял причину ее странных петель. Коптер-пак работал нормально, но храбрая партизанка была мертва как камень. В лобовом щитке шлема чернела дыра, а под ней было видно забрызганное кровью бледное и какое-то удивленно-растерянное лицо.