что в понимании дроу — победа светлого эльфа в любом случае была заслугой его предводительницы. Все понимали, что сам он выжить бы под землёй не смог, и что все его достижения так или иначе, но были достижениями той, кто защищал его от других тёмных эльфов и не давал ему погибнуть в их мрачном мире.

К слову, именно в тот день, поздравляя Лиаса с первой победой, Ракари и напилась так, что опять залезла на стол, чтобы продемонстрировать всем, что у неё было под блузкой. Шума она, к стыду светлого эльфа, навела достаточно, а проснувшись на следующие сутки, как всегда отказалась что-либо слушать.

Нае не нравилось думать, что Лиас не смог бы выжить без неё. Но так или иначе, это было правдой. К нему не цеплялись, только потому, что считали, что он принадлежал ей, а связываться с предводительницей профессионального отряда из-за её игрушки, никто не видел особого смысла. Статус Наи давал ему защиту. И Ная очень хорошо понимала, что светлого эльфа дроу никогда не признали бы за равного. Ей нечего было им возразить, потому что даже с Сайюрой, он не смог бы сражаться против тёмных эльфов, если бы они знали, куда бить. Его уязвимость к их магии никуда не делась. Элементаль мог защитить его от монстров в тоннелях, но в боях с магами, он мог защитить только от грубых физических ударов. Психологические атаки на Лиаса не действовали, но даже так всё ещё оставался целый спектр промежуточной магии, которой он по-прежнему ничего не мог противопоставить. В этот раз на арене Лиасу повезло драться с кем-то статусом не выше члена профессионального отряда, и тот просто не ожидал, что с ним действительно начнут серьезно сражаться. Если бы там оказался кто-то, у кого бы хватило сил обойти первое нападение элементаля, Лиас бы скорее всего проиграл, потому что дальше Сайюрой всё-таки пришлось бы управлять, а опыта в этом у светлого эльфа было совсем немного. В ближнем бою у Лиаса были прекрасные навыки владения мечом, но одно прикосновение тёмной магии могло все их перечеркнуть. Ная видела, что Лиас под землёй в основном рассчитывал на силу своего элементаля, а не на свою собственную, и понимала, что в целом для него это было самым верным решением, но как та, кто однажды уже потерял своего призывного монстра, она очень хорошо знала, что ни одна тварь не могла стать заменой собственной магии. Всё равно всегда оставался риск, что монстр мог не подчиниться, мог умереть сам или его могли убить. Именно поэтому Ная и не хотела никому показывать своего феникса — Перепёлка обладала огромной мощью, но эта мощь принадлежала ей, а не Нае, и полагаться на неё во всём было нельзя. Как маг, выросший в Доме, где призывные твари были практически у каждого, предводительница знала все скрытые угрозы, которые они в себе несли. И первая была как раз в том, что хозяева начинали слишком сильно рассчитывать на своих монстров, и без них были уже ни на что не способны. В пятидесяти процентах случаев это означало смерть в бою. Так что даже с земляным элементалем Ная оценивала шансы Лиаса пятьдесят на пятьдесят, в то время, как многие другие, видя Сайюру, были готовы поднять его шансы победить до девяноста, потому что монстр такой силы был очень редким и невероятно грозным оружием. Вот только прирученный он был уже не так опасен, как дикий, потому что теперь он в основном подчинялся приказам, а в своих приказах Лиас никогда не был достаточно жесток и безжалостен для победы в реальном сражении с дроу. Сколько бы Ная не твердила Лиасу, что соперник должен быть либо мёртв, либо на расстоянии не меньше сотни километров, светлый эльф её не слушал, считая, что к чужой жизни так хладнокровно относиться нельзя. «Отсюда и все проблемы светлых эльфов, — шипела каждый раз Ная, — не знаете, когда нужно убивать, миротворцы сердобольные. Сострадание в бою не приемлемо. Сражение — это агрессия в её самом чистом виде. Кто выжил, тот и победил — остальное полумеры». Но в ответ слышала стандартное: «все жизни одинаково ценны, — нельзя убивать просто потому что считаешь кого-то врагом». Это был вечный спор, в котором каждый всегда оставался при своём. Нае даже было интересно, изменилось ли бы мнение Лиаса, если бы он вдруг снова остался, например, в том же Таэмране без неё: Ортарэль этого наивного дурака, похоже, так ничему и не научил.

Дав Ракари все необходимые указания и пригрозив засунуть ей её же башку в задницу, если хоть одна капля крови светлого эльфа упадёт на эти земли Хаоса и порока, Ная вернулась к таверне, возле которой её отряд уже ждал её вместе с ящерами. Коротко объяснив мужчинам, что Лиас остаётся здесь репетировать семейную жизнь в дикой среде, предводительница повела всех к восточному тоннелю.

— Ты хоть поесть успела? — поинтересовалась Ная, подойдя к подпирающей плечом свод пещеры у выхода из Умаэрха Яре.

— Да. Ребята даже в дорогу еды купить успели, пока ты возилась, — фыркнула та.

— Успеешь набрюзжаться по пути, — Ная, услышав привычный язвительный тон, невольно закатила глаза, — уходим.

* * *

— Понимаю, что спрашивать, видимо, бесполезно, но что за дрянь творится у тебя в Доме? И почему Мать Лияр вдруг отправила за тобой именно меня, да ещё и приказав не отчитываться в Управление отрядами? — Яра не особо рассчитывала получить ответы, но из любопытства всё же начала задавать крутившиеся у неё в голове вопросы на первом же привале.

— Первый вопрос — я и сама не знаю, а на второй ответить не могу, — вздохнула Ная.

И тем не менее предводительница понимала, что Яру за ней скорее всего отправили потому, что своим сейчас в Доме Лияр доверять было нельзя. Зная, что Яра близка с Наей, Мать Лияр выбрала именно её, рассчитывая на то, что та будет молчать о тайном задании хотя бы из-за этого, если не из-за денег, которые ей, вероятно, заплатили за неразглашение информации. А в Управление отрядами Мать Лияр, видимо, приказала не отчитываться, чтобы на всякий случай не привлекать к себе лишнего внимания Совета.

— Опять ввязалась, куда не просили? — нахмурилась Яра.

— Может быть… — кивнула Ная. — А может быть как раз наоборот. Будет ясно, когда вернусь