Ноли претендовала на роль администратора «Мечты», тогда как вначале Эля навязала её мне в качестве уникального художника по гриму, причёскам, по совместительству умелой гладильщицей платьев, их виртуозной починкой при необходимости. Только что изготовленная и дорогущая одежда, украшенная порой настоящими драгоценными камушками, часто повреждалась от небрежного обращения, хранения или же по нечаянности, и тут как текстильный реставратор Ноли оказалась на высоте. Имея длительный опыт работы в мире блистательных лицедеев, коих она украшала и наряжала, оставшись за скобками актёрской востребованности из-за интриг по её уверениям, она абсолютно не была мне нужна, любая моя мастерица справилась бы с подобным трудом, в том числе и я сама.

Как-то Ноли вдруг откровенно поведала мне и Лате, убедившись, что Эли нет поблизости, какова причина, заставившая её покинуть мир зрелищного искусства добровольно. Её вдруг унесло в такие тёмные дали, что я ушам своим не верила. Женщина не соображала, что её личный, пусть и прошлый, но позор вовсе не художественно-изысканная драма, что вызывает сочувствие. То, что она тайно приложилась к синему и красиво вызолоченному, фигурному графину с «Мать Водой», мне и в голову не пришло. Догадалась Лата, но удивительно! Проявила снисхождение, потребовав лишь отдать эту опасную хрустальную красотку лично Лате, а самой Ноли навсегда забыть о том, какова она на вкус и как выглядит. Ноли с готовностью притащила своё тайное утешение и поклялась уже настоящей богиней Мать Водой, никогда не отвинчивать золотую пробочку на голове фигурки. Нарушение клятвы сулит такие бедствия, что… уж Ноли-то познала жизнь с её изнаночной стороны, и нарушать данное обещание не будет и под страхом гибели.

Суть её повествования, в общем-то, оказалась до отвращения пошлой обыденностью скверно устроенной жизни, но я понимала, что это не так для тех, кого эта обыденность очень больно покусала. Девять лет назад, то есть тогда же, когда я стала женой Тон-Ата, Ноли и сблизилась с одним богатым человеком, входившим в корпорацию, владеющую металлургическими предприятиями. Он увлёк её за собой в такие отдалённые глубины континента, куда в основном ссылают одних лишь преступников на вредные и тяжкие работы. Но это обстоятельство как раз и открывало ему возможности богатеть день ото дня. У каждого из совладельцев этих, без преувеличения колоссальных, предприятий имелись столь же немалые средства для собственных прихотей. Ноли не хотела с ним длительных отношений, подозревая о сомнительных качествах его характера. Он умело скрывал свою изнанку вначале, но…

И Лата, и я, мы догадались, — она была завистлива к тем, кто сумели устроиться при чужой роскоши. Считала себя обделённой и в профессии, и в личном смысле, и решила рискнуть. У богатенького сластолюбца имелись и взрослые дети, и надоевшая ему жена, но он наобещал Ноли, молодой и умеющей вскружить голову своими специфическими талантами, расторгнуть прежний ритуал и повести в Храм Надмирного Света её саму. Но впоследствии ничего этого он не сделал. И не потому, что сразу же замыслил обман, а так обстоятельства сложились неблагоприятно для Ноли. Он спивался дорогущей Мать Водой, ибо денег не считал, имея собственных поставщиков редчайшего напитка. Усиливая благодаря этому свою мужскую потенцию, он ослабел головой. Стал издеваться над бывшей актрисой, заставляя её ходить голой по дому и во время гульбищ, но увешанной подаренными драгоценностями. Похвалялся перед собутыльниками прелестями столичной актрисы и демонстрацией собственной половой силы, устраивая для сборища скотов публичные спектакли с её и своим участием, тем самым превратив её в исчадие порока в глазах всех окружающих. При непослушании избивал, а заодно и над собственным семейством тешился, угрожая часть своих активов и солидных накоплений подарить любовнице за её столь усладительную службу. Последнее обстоятельство и смиряло расчётливую актрису со своим положением шутовского, а заодно и сексуального аттракциона для богатейшего придурка.

Нырнув в болото, выплыть не получалось, спасительную дубину протянуть было некому. Поблизости ни знакомых, ни родных, ни бывших друзей. Оставалось лишь смиряться с собственным обезличиванием и ждать спасительного просвета. Ну, а вдруг и одарит? Должна же быть справедливость на свете? Но справедливость Богов это не про Ноли. Однажды несносный придурок надолго отлучился по неотложным делам, связанным с аварией на одном из отдалённых предприятий. Ноли он с собой не взял. Не до неё ему было. Из-за многочисленных жертв ему и самому грозило серьёзное расследование. Взрослые сыновья, воспользовавшись ситуацией, изгнали Ноли прочь, лишив всего, чем она и успела обогатиться. Природная злость и цепкость не помогли ей их одолеть уже в силу социального неравенства. Она вернулась в столицу, вся изглоданная борьбой с несправедливостью и ещё больше обозлённая на весь свет. Никто не позволил ей даже приблизиться к прежней профессии, другие давно уж заняли её место. Короче, обстоятельства встали непреодолимой стеной против её насущной потребности хоть как-то выжить. Возвращаться к полупомешанному эротоману? Это примерно то же самое, что уйти на поля погребений.

Лата щурилась и не скрывала брезгливости, но, всё же, пополам со снисходительным сочувствием к былым неудачам бывшей актрисы и нынешней блёклой служащей «Мечты». А я слушала Ноли с безразличием к несомненным переживаниям безнаказанно унижаемой, вплоть до побоев, женщины. И при том ловила себя на том, разве страдания аристократки-соперницы из россказней Ифисы более высокой пробы, что ли, в сравнении с болью Ноли? Но тщетно. Ноли принадлежала к существам, не вызывающим сочувствия. Как и сама, похоже, ни к кому его не испытывала. Насколько же нужно быть деревянной, чтобы выносить те немыслимые издевательства, о которых она же и поведала?

Однако, выворачивание души наизнанку оказало Ноли услугу. Лата посоветовала мне оставить Ноли как надёжную и опытную женщину, физически сильную, с охлаждённым рассудком, умеющую ценить те преимущества, какие ей тут и предоставили. Она не только полезна как многоцелевая рабочая функция, но и как функция слежения за служащими «Мечты» в придачу. А у меня с этим существенный недочёт. Я мягкая, сдобная, хоть клюй меня, а так нельзя. К тому же, у Ноли в силу горького жизненного опыта развит отменный нюх даже на следовое присутствие «Мать Воды» в том или ином помещении. Ни одна из моих сотрудниц не посмеет хранить у себя даже пустой графин из-под «Мать Воды» где бы то ни было. А некоторые такое себе позволяют, принимая этот соблазн в качестве подарка от небедных персон «Лучшего города континента».

— Не может быть! — я испытала почти что потрясение, — Чтобы в таком