сегодня. Какая Олька? Да такая! Красивая девочка с глазами кошки. Обернувшись, она кинула взгляд на розовое пятно на коврике в коридоре. Полотенце на голове развязалось и неприятным мокрым комом сползло на спину. Одни неприятности. Олька подумала, что, наверное, согласится на Смоленскую площадь. Приедет, разденется и наврет о чем-нибудь. Ей тоже соврут. Хотя вряд ли — ведь, по сути, она никто. Взятое в аренду чувство. Чужие эмоции, гормоны, время. Механизм, никому не интересный после секса. Отель Горизонт, номер шестьсот одиннадцать. Два часа — пять тысяч.

Видеть бы того друга, который ее желал. Может он ей понравится, а может — нет. Одни неопределенности. Она вздохнула еще раз, сняла гадское полотенце и вспушила пальцами волосы. Еще полчаса, и можно будет выбираться. Куда-нибудь. Куда, она решит потом.

Нет, конечно, она не выйдет просто так. Сначала высушит голову старым, астматически задыхающимся феном. Причешется, нарисует пару стрелок, губы. Станет еще привлекательней. Замаскирует все проблемы и полную неуверенность в завтра. А потом наденет старенькие белые кроссовки, потому что новых вдруг стало бесконечно жаль, и выйдет туда, куда не планировала. Черт с ним, с Глебом, раз у него короткая память и, вероятно, корова жена.

Представив жирную тетку и его рядом, она даже хихикнула. Сладкая парочка. Так тебе и надо, мерзавец. За все твои добрые дела. За призрачные шансы, о которых ты забываешь. Она смотрела на старый двор за окном, гнилую беседку, старые огромные липы. Свой маленький уютный мир, за которым лежала огромная Москва. Город, который всегда давал много того, чего не хотелось, а отнимал еще больше. Скрупулезно высчитывая процент в свою пользу.

— Какая Олька? — повторила она вслух, пытаясь попасть в интонации. В тишине маленькой квартирки оглушительно тикали ходики. — Никакой Ольки. Ну и ладно. Не очень то хотелось.

Она себя, конечно, обманывала, сердце заполошно стучало, не попадая в такт хода часов. Все не так, все не то, что хотелось, и она это чувствовала. Но что такое ее желания, по сравнению с желанием того, кто дает шансы? Скупо кладет в сомкнутые ладони радость и центнерами отмеряет заботы. Потому что радости всегда дефицит, а заботы можно не экономить. Досадно, да?

А и черт с ним. Олька сдвинула рычажок, фен взвыл, и полилась волна теплого воздуха. Она даже зябко вздрогнула, чувствуя, как по коже забегали мурашки. Приятное ощущение. На кухне моргнул телефон, Вагит старый дурак все никак не мог успокоиться. Никак не хотел понять, что его шансы тоже умножены на ноль. И она ему уже не ответит, ни сегодня, ни завтра, никогда.

* * *

День был хорошим. Олька мужественно облазила десяток магазинов, так и не обнаружив того на что можно потратить свои деньги. Хотелось чего-то действительно отпадного. Угрожающего. Экстремального. Удлиняющего ноги до бесконечности. Такого, чтобы у мужчин отвисали челюсти, а женщины чернели от зависти. Но в этот раз ничего достойного не попалось, а может она просто была слишком рассеянна для покупок.

Какая Олька? Это абсолютно выбивало ее из колеи. Заставляло задуматься. Ведь звезды почти сошлись. Обратная луна и что-то там. Кармическое, что ли. Хотя на самом деле она понимала причину. Впервые она сама чего-то захотела. Напланировала и проиграла. Ольке было почему-то жаль себя. Жаль настолько, что она плюнула на столь необходимые ей пипту и решила пообедать.

— Гречневая лапша с курицей.

Грузная усатая кореянка кивком одобрила выбор и уплыла куда-то к красному прилавку, на котором фальшиво светились картонные иероглифы в золотой фольге.

— Ильдаааарчик! Кооотик! Одна гречневая с курицей!

В ответ ей что-то неразборчиво буркнули, звякнула сковорода. Официантка кокетливо рассмеялась и принялась наводить порядок. Бесполезно протирая нечистой тряпкой столы, смахивая пыль со старых деревянных подоконников, тщательно обходя самые грязные места. График уборки торчал сбоку от стойки и был заполнен до конца смены.

Последняя подпись, говорившая о том, что уборка произведена, приходилась на одиннадцать вечера. Одиннадцать часов вечера, который еще не наступил.

Олька хлебнула чай и посмотрела на улицу, по которой скользили тени. Люди спешили по своим делам, бесцельно двигались, как рыбы в аквариуме.

Кафешку она выбрала не думая, просто зайдя в первую, попавшуюся на пути. Ей просто понравились красные грязные переплеты окон, мутные стекла и рекламный дракон, вымазанный тусклой золотой краской.

Внутри плавала серая тьма и запах кунжутного масла. Почти все столики были пусты, лишь в углу сидела обедающая парочка. Она устроилась у окна, из которого был виден вход с фонарем и золотой дракон.

Глупый старый дракон, думала Олька, глядя на него, торчит себе на улице. И в солнце и в слякоть и в снег. И хрен ему что. Будет торчать, пока заведение не разорится, и его не выкинут в мусорку. И даже тогда ему будет похер. Потому что он вещь и у него нет шансов. Никаких. От этой мысли ей стало совсем грустно.

Ольке редко кто нравился, и почти никогда она не представляла себя с мужчиной. Друзья находили ее, занимались с ней сексом и исчезали. Она никогда не пыталась разобраться в этом. Толи не знала, что ей было действительно нужно, толи ленилась.

Она задумчиво ковырялась в лапше. Сквозь темный соус и зелень проглядывала рыжая курица-терияки. Интересно, что сейчас делает этот Глеб? Сидит где-нибудь в офисе с горой бумаг на столе. С чем-нибудь действительно важным. Таким, о чем она не может и подумать. А может, ссорится с женщиной как парочка в углу? Сидевший там парень был ничего, даже симпатичный, но Олька понимала, что он врет. Врет неумело и глупо, правда легко читалась в глазах.

Для этого не было нужды особо приглядываться. Он пытался смотреть твердо, получалось очень плохо. Выдерживал три-четыре секунды и отворачивался. Будто баночки со специями и сезонное меню были интереснее разговора. Его собеседница сидела спиной, из-под небрежно повязанной косынки торчали цветные дреды. Лица не было видно, но нервные движения выдавали растерянность и отчаяние. Слабый солнечный свет лился с улицы, разделял ссорившихся, полз по столу, светил парню в лицо, оставляя ее в тени.

— Я с ней вообще не был.

— Да иди ты на хер! Мне Ирка все рассказала.

— Ты совсем дура? Ирку не знаешь?