их. Сложила лицевыми сторонами вверх. Расстроенно посмотрела на надорванный уголок одной из них.

— Примут, как думаешь? — в коридоре плавал плотный аромат валерианы и старческой снеди. Густо намешанного слегка пригорелого масла, капусты и жаренного.

— Примут, — стараясь говорить твердо пообещала Олька и честно взглянула в глаза старухи. Все равно менять деньги было не на что. То, что сейчас держали сухие руки Дарьи Матвеевны было ее последними сбережениями. Собеседница недоверчиво хмыкнула, но деньги в карман халата положила.

Про нее ходили разные слухи. В основном передаваемые черными риэлтерами друг другу. Дом, который в запутанной географии Замоскворечья числился номером сорок один в малом Строченовском проезде, был лакомым куском. В конце девяностых два отчаянных брата Колбая долго уговаривали Дарью Матвеевну переехать в специально купленный для нее домик во Владимирской области. И в один из морозных солнечных дней даже заехали за ней, чтобы отвезти, по новому месту жительства. Старший из них Мамука галантно открыл дверь машины, а младший — Карл продемонстрировал пачку купюр, подъемные для обустройства на новом месте. Домой Дарья Матвеевна вернулась к вечеру, а братья пропали.

Случайные грибники нашли их только через пять лет. В черепе у каждого, в том месте, где у живого человека располагается затылок было круглое отверстие, подходящее под калибр семь шестьдесят две. Проделанное, как установила экспертиза пистолетом Тульский Токарев, похищенным из запасников музея Революции еще в восьмидесятые. Обчищенные насухо братья, чинно сидевшие в автомобиле марки Ауди, доставили двухмесячный геморрой местной следственной группе, прежде чем дело было закрыто за давностью и невыясненным виновником.

Проклятый четырехквартирный дом знающие люди обходили стороной, но в начале двухтысячных в район сунулась было группа компаний ГИК с блестящим проектом по сносу всего ветхого и постройке на его месте высоток.

После визита бабки на Баррикадную в головной офис ГИКа болбочущие на своем невозможном суахили таджики в оранжевых жилетах быстро закопали уже вырытые под коммуникации траншеи, сняли заборы и растворились. А на доме сорок один появилась табличка «Охраняется государством».

Не хотите заняться маждонгом, синьора?

дата публикации:27.01.2023

(отрывок)

Люди строят песочные замки на зыбкой почве того, что скупо отсыпает жизнь. Опыт, обстоятельства, пара неприятностей, быт, дети, акции в сетевых магазинах, рождения— свадьбы— похороны. Когда же весь этот хлам гибнет под мощным напором неприятностей, большинство впадает в уныние. Заламывает руки и плачет. Девять из десяти. Но Рита Мобалеку из другого теста, той тонкой прослойки, которая взрывается и пытается решить все проблемы разом за пару секунд.

— Мы прекрасно с тобой сработались, Максик. Почти раскрутили это дело! Что будем делать дальше?

Это называется — прекрасно сработались. Расстроили Трилобитиху, поужинали и выпили. Каждый у своего замка. У прекрасного песочного замка собственных заблуждений. Я хмыкнул. Вечер тихо наливался с неба на улицы. Обычный вечер из сотен миллионов случившихся здесь. Повернув голову к собеседнице, я ответил:

— Все это надо тщательно обдумать, Рита.

— Пфуй, — презрительно бросила она и со звоном переключила передачу, — тебе что, до сих пор ничего не ясно?

Я помолчал пару секунд, прислушиваясь к опьянению лопуховым виски. Ветер кидал нам в лицо звуки улиц.

— Мне совсем ничего не ясно.

— Глупыш, — промурлыкала миссис Мобалеку и положила руку мне на колено. — Может, заедем куда-нибудь?

Я отрицательно мотнул головой, на сегодня мне хватало проблем, чтобы еще впутаться в интрижку с женой Толстого. Черта с два. Пусть он и не образец благочестия, но быть инструментом мести — последнее дело. Я помянул его недобрым словом, исчезнуть, вот так вот не оставив никакой информации. К тому же посадив мне на шею горящую местью женушку, с него станется.

— Раз ты такой, поеду в порт, найду себе какого-нибудь морячка.

Я посмотрел на проносившиеся мимо дома, по тротуарам двигались люди, моргали светофоры.

— Морячка? Говоришь какую-то ерунду.

— А ты бы как поступил?

Как бы я поступил было неясно. Понятно было одно — завтра в Управлении предполагался день большого шума. Отдел расследований почти в полном составе исчез. В нижнем белье и с девятимиллиметровой пушкой. Представив глаза Бетонной жабы, которой мне придется сообщить эти ценные сведения, я поежился. К нам и так относились по большей части как к бесплатному цирку. Источнику всех тех небольших офисных развлечений, над которыми ржали в курилке.

— Айвэн, ты слышал, в Ай Ди снова облажались?

— Нет. Что сделали эти клоуны на этот раз?

— Они …

Что мы сделали на этот раз, пока было неизвестно. Рита раздраженно нажала клаксон, пугая неосторожных пешеходов, и лихо повернула на тихую улочку к дому тиа Долорес. Тачка Его Величества заскрипела. Проехав метров сто между зеленных изгородей, мы остановились у калитки.

— Держи, — она сунула мне находки — мятое женское белье. — Это поможет тебе лучше соображать.

— Ты куда сейчас? — спросил я, не обращая внимания на сарказм.

— В порт, куда еще, — поджав губы ответила Рита.

— Не делай глупостей, — я вылез из рыдвана Толстого и сунул улики в карман. Туда, где уже грелись два девятимиллиметровых патрона завернутые в салфетку. Телефонные аппараты подлых предателей оттягивали соседний.

— Какой вы заботливый мистер Шин. Да будет вам известно — весь мир состоит из одной глупости… И немного — из радости, — на глазах миссис Мобалеку дрожали слезы. — Совсем немного из нее.

Я не знал, что ей сказать, поэтому соврал.

— Езжай домой, Рита. Завтра я все выясню.

Завтра я все выясню. Она нажала на газ и исчезла в облаке пыли, странно светящейся в свете луны. Все мои обещания были полным шлаком. Совсем не тем, во что можно верить. На поверку все вокруг было шлаком, скрепленным небольшим количеством удобной лжи. Человек ищет любой повод, чтобы соврать: старикам, на последнем дыхании, детям, которые клянчат сладости, некрасивым женщинам, горемыкам, нищим, белым, черным, желтым. В печали, в радости, в любом состоянии духа. Семь миллиардов комбинаций лжи и ни одного — в котором существует чистая, сто процентная правда. Ложь без проблем окупает все понесенные на нее затраты. Ее себестоимость