Пулемёты били непрерывно, не останавливая свой злой лай ни на секунду, пули градом огней мчались низко над землёй, и, отражённые бездушным камнем, снова поднимались в воздух, без жалости впиваясь в живые тела, снаряды и гранаты рвали на части всех без разбора.

Элан в страхе прижался к борту грузовика, закрыв Мирру собственным телом. Пули свистели вокруг, впиваясь в металл машин, выбивая крошку из бетонных стен, разбивая стёкла, а в наушниках надрывался голос Терещенко:

— Прекратить огонь!!! Прекратить огонь!!! Прекратить…

Пришельцы схлынули как-то разом, так же слитно, как и ударили, и вместо частого лая пушек и гранатомётов, грохота разрывов и пулемётных трелей, в голову ударил слитный вой сотен искалеченных тел. Раненые кричали, катались по земле, хватаясь за вспоротые животы, разбитые головы, культи оторванных рук и ног.

В страшном месиве живых, мертвых и умирающих тел, искромсанных останков, шевелились чудом выжившие, но уже испускающие дух захватчики. Их тоже очень много осталось на узкой дороге, может, даже больше чем людей, и бойцы быстро двигались в этом туннеле смерти, добивая раненых молотоголовых, пока не соединились посередине.

— «Гепард»!!! «Гепард»!!! Это «Олимп»!!! — штаб Жукова отчаянно пытался достучаться до попавшей в беду колонны. — Что у вас происходит?!?!

Терещенко устало вытер закопчённое дымом лицо и с трудом выдавил:

— «Олимп»! Это «Гепард»! Мы попали в засаду… Центр колонны разгромлен… У нас сотни тяжелораненых! Нужны машины, чтобы вывезти их отсюда…

Лис не стал слушать продолжение. Закричав во всё горло, практически завыв раненым зверем на трижды проклятые небеса, он сорвал с себя шлем и с такой силой ударил его об дорогу, что из армейской электроники, изначально рассчитанной на грубое обращение, посыпались искры.

Надо было просто посмотреть на электронную карту дороги. Минута делов, оценить взаимное расположение зданий и сооружений, и трагедии удалось бы избежать: два танка, вовремя поставленные перед каждым входом в подземку и…

Но опустошённый разум, уставший от кровавого кошмара, уже просто не мог работать, не то, что с прежней остротой, а вообще. Это в дешёвых фильмах бравый солдат сутками напролёт блещет неиссякаемой силой и умом, находящим единственно правильные решения в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Но тут реальная жизнь, настоящий бой, чудовищный и беспощадный…

Лис, шатаясь точно в пьяном угаре, побрёл в центр. До ошеломлённого сознания едва дошли доклады чудом стоящих на ногах Нариолы и Лассавы — все эволэки живы! Профессор покрутил головой, ища хоть какое-то объяснение этому невероятному везению, и только через минуту (вечность?) понял, что никакого чуда нет. Он, фактически махнув рукой на судьбы незнакомых людей, поставил бронетехнику на защиту своих коллег, это и спасло.

Зенитные самоходки и танк, идущие наискосок в голове колонны, не только опрокинули вражескую атаку, но и приняли в свою броню почти всё, что летело из хвоста колонны, так что и бойцы, и ибисовцы отделались только ранеными, да и то, в основном легко. А вот остальным досталось…

На снегу, казалось, не было ни единого квадратного сантиметра, где бы не лежало мёртвое, или ещё живое, но искалеченное тело. Между ними, под ними, на них громоздились кровавые лохмотья одежды, мяса, реки крови, острые обломки костей оторванных конечностей. Обезглавленные, разорванные пополам тела, люди, страшно кричащие, умирали от чудовищной боли. Между ними в отчаянии бегали товарищи и друзья, перехватывая кровоточащие культи всем, что только могло заменить жгуты, но и медиков, и медикаментов отчаянно не хватало…

Лис устало опёрся на огромную тварь, даже не задаваясь вопросом: мертва ли она? Душа стремительно сдавалась, не желая больше участвовать в сатанинском балу, он даже не заметил, как рядом живыми воздушными кораблями, мигая огоньками доспехов, устало опустились его дочери.

— Папа, — голос Лесавесимы предательски дрожал, душили слёзы, — может… хватит… с нас…

Она выталкивала из горла слова, с трудом сдерживая рыдания. Большая сестра уже вся вздрагивала, ничего не замечая вокруг, жалась к боку серой молнии. Сильные шеи сжали тиски, ища у отца утешения и защиты от ужасов окружающего мира, но Лис ничего не мог предложить взамен, сам утирал слёзы перепачканными, мокрыми, пропахшими дымом и кровью перьями, пока сквозь шум в голове и собственные всхлипывания не услышал голос Терещенко.

Он интуитивно потянулся рукой к гарнитуре, но пальцы нашаривали только слипшиеся в сосульки волосы, да съехавшую набок вязаную шапочку. Вспомнив, что шлем пал смертью храбрых, приняв на себя ярость собственного хозяина, он закрутил головой, сквозь темноту резких теней, кинжалы света и слёзы стараясь увидеть знакомого человека.

— Профессор! Профессор! — Офицер, серый и страшный, тряс его за плечи. — Вам лучше уйти! Вы уже никому тут ничем не поможете!

Элана затрясло ещё сильнее, нервы уже сдавали, и подполковник, не обращая внимания на двух драконих, хлестал его перчатками по щекам.

— Забирайте эволэков! Вы же для этого сюда и пришли!

Да, именно так. Уже давно стоит «под парами» на полосе «Стрела», уже много часов назад, по одному только сигналу, совершив короткий перелёт на вертушке, он мог со спокойной совестью умчаться прочь от жуткой бойни. Но тут сражались его друзья.

Диолея в урагане Огнегорского сражения подхватила случайно оброненную фразу: нужна тысяча таких, как ты! Простой крик отчаяния, осознание непреодолимой силы врага и неспособности эту силу одолеть, ни к чему не обязывающий, и уж тем более, не требующий самоубийственного подвига, он всколыхнул в сознании женщины идею и надежду.

Таких, как она среди живых поколений не было, но сотни соратников откликнулись на зов, и Элан просто не смог бросить их на произвол судьбы на улицах мегаполиса. Он, после поимки тварей, вернулся в горнило сражения за ними — это правда.

— Вы молодцы! — уже орал ему в лицо Терещенко. — Вы спасли столько людей, что никакими цифрами не измерить! Хватит себя винить! Вы не сможете спасти всех! Вы никого не убили! Вы же не чудовище! Вы старались, но немного не получилось!

Иригойкойя, мыча что-то невразумительное, несогласно замотал головой: он действительно оказался страшным, страшным настолько, что боялся в эти минуты признаться сам себе. Он собирал колонну людей не ради спасения, ему, просто на случай такого вот нападения, нужно было «мясо», и только. Чем больше людей, тем больше автоматов, ружей, пулемётов, чем больше этого, тем меньше шансов у тварей добраться до его друзей, чем больше масса человеческого «мяса», тем меньше шансов на то, что в зубах твари окажется эволэк.

Именно так, просто и страшно, демон-лис открыл для себя свою тёмную сторону…

Кицунэ повернувшись на сто восемьдесят градусов, едва успел сделать два шага, как