наших словах? — недоумённо пожал плечами кицунэ. — Они нас укоряют тем, что мы не хотим взять на борт самолёта детей, а сами этих самых детей, своих детей, даже не пытаются защитить с оружием в руках!

По выражению лиц эволэков и морд двух сирин Хельга поняла, что спорить с дружной компанией странных созданий совершенно бесполезно, тем более что они отчасти правы, но только отчасти. По её мнению.

— И что будем делать? — с тревогой на красивом даже после всех передряг лице спросила киборг.

Подруги и дочери тут же обратили взоры на Лиса, понимая, что если кто-то что-то и предпримет, то это будет именно их военный лидер. Он всегда стеной стоял за них всех, боролся за идею единения двух уже решительно не похожих друг на друга ветвей цивилизации.

Зачем ему нужна была эта идея? Почему даже после гибели семьи он с таким упорством цепляется за неё? Едва ли только потому, что они просто берут начало из одного русла. А, может, потому, что все реки, по каким руслам бы они не текли, всё равно попадают в океан? Сколько бы широт в нём не было, какие грандиозные материки не перегораживали бы водные просторы, он — одно целое.

Может в этом и весь секрет? Какой бы она ни была, пресной, или солёной, тёплой, как парное молоко, или холодной шапкой многокилометровой толщины полярного льда, она — одно целое. Кто знает…

В любом случае, он сейчас не сможет остаться в стороне. Какие бы странные и даже пугающие поступки он бы не совершал, он идёт к этой цели, к идее единения.

— Папа! Не надо!

Элан ещё даже не отлепил спину от тёплой машины, ещё не дрогнул ни единый мускул, начиная маленькое движение, первое движение на долгом пути, а Лесавесима и Хилья уже подскочили, уже встали колом в испуге перья.

— Ну, — Лис едва заметно улыбнулся, — сейчас всё будет или плохо…

Тяжёлый вдох, полный усталой обречённости от одной мысли о предрешённости событий, и ещё более тяжёлый выдох:

— … или совсем плохо…

Он вытащил из нагрудного кармашка разгрузочного жилета небольшую красную коробочку и с сомнением помялся.

— Слишком многое зависит от ответа: «да» или «нет»? — Пальцы выбросили колпачок, и на свет появился немаленький шприц. — Если «да», то поможет.

Игла сквозь ткань вошла в мышцу правой ноги. Друзья сочувственно сморщились.

— Если «нет», то вылезу из самолёта, и буду тащить его по воздуху до Острова, — нажим, и содержимое медленно потекло в ткани, — прямо на другой континент, чтобы хоть как-то избавиться от полученной энергии.

«Укол бодрости» — страшная вещь. Иногда им пользуются кураторы в затяжных погружениях, но применением этой гремучей смеси медицины не стоит баловаться регулярно, а то заколотят в ящик сразу после пятидесяти.

— У меня есть идея получше!!! — Выскочившая из-за грузовика Амма в ладно сидящей военной форме через секунду повисла на шее Элана.

Тот от неожиданности не устоял, повалившись на спину, под дружный хохот товарищей — какая идея затмила электронной бестии разум, было понятно без слов!

— Я выгоню всех из грузового отсека, и у нас будет экстремальная любовь среди связанных монстров!!!

— Самолёт развалится, — смеясь от души, попытался отбиться плут, но не тут-то было.

— А парашюты на кой чёрт придумали?!?! — Девчонка, с горящими от вожделения глазами, трясла его за грудки. — Я попрошу Олю забраться как можно выше, чтобы…

Кицунэ невероятным усилием прижал лицо Аммы к своей груди, так что очередного странного, мягко говоря, рецепта любовной утехи никто не услышал.

— Я тоже очень сильно по тебе соскучился, — с улыбкой на лице и теплом в каждом слове заверил Иригойкойя свою неутомимую подругу. — Но надо просто попробовать.

Он разжал руки, и чертовка тут же недовольно заканючила, жалуясь на свою тяжёлую судьбу:

— Что за вечная невезуха?! — Она так и осталась сидеть на снегу, надувшись. — Тебе, дураку, до моих чувств и дела никакого нет! Что тебе эти людишки такого хорошего сделали?!

— Пока ничего, — хитрец уже расстегнул жилет, и бросил его на рюкзак, — но сделают, хотят они этого или нет.

Следом полетели: куртка, сапоги, тёплые штаны, свитер, шапочка, а неугомонная бестия всё так же ворчала.

— Лучше бы так же быстро наедине со мной раздевался…

Иригойкойя, не обращая внимания на любопытство множества людей и эволэков, что бегали вокруг, завершая приготовления к вылету двух аппаратов, одно легче, а второго тяжелее воздуха, быстро освободился от снаряжения и одежды. Оставшись в одних шерстяных штанах и майке, он на миг застыл, и мышцы лица почти до неузнаваемости исказили его черты.

— Ну, вот! — Обречённо и хором сказали Хилья и Лесавесима, закатив глаза. — Опять он за своё!

Лис, именно лис, а не человек, и даже не эволэк, подошёл к двум расстроенным и испуганным одновременно сиринам, и нежно обнял их, расцеловав прекрасные глаза:

— Так надо, девочки мои.

Не менее трогательные поцелуи с Ханнеле (сквозь девичьи слёзы), Лассавой и Диолеей (без надрыва, но с искренним пожеланием удачи во взглядах), совсем по-мужски крепкие объятия с Миррой (и молчаливая просьба бойцовской рыбки понять моральную неспособность снова лезть в мясорубку с головой). Кислая улыбка для Оли, и не менее кислый ответ (разве я тебя, недотёпу, одного отпущу? Прибьют тут же!), поцелуй в макушку для надутой, как сыч, Аммы (которой было просто жутко страшно идти в бой — не женское это дело!), и всё! Бодрый от невероятного прилива сил, озорной и плутоватый зверь, весело виляя красивым хвостом, зашагал к оцеплению, с многообещающей улыбкой на самодовольной физиономии бросив через плечо:

— Десять минут!

Аврора вырвалась из-за горизонта полукругом огня, залив светом уставшую от ужасов тьмы землю. Через засыпанное снегом поле шагал босиком удивительный зверь, впитавший в своё тело и разум всё, чем только смогла поделиться с ним жизнь и природа. Он не испытывал никакого страха перед людской массой, что сдерживалась тоненькой ниточкой оцепления, и просто теряющимся на фоне тысяч тел и восходящего солнца заборчиком. Ступни жалили иголочки льда и снега, лицо колол холодный ветер, но зверь с блаженством принимал все подарки этого мира, и, казалось, что каждый кристалл застывшей воды, каждая плеть невесомого газа, уносит прочь горе и сомнения. Разум раскрылся навстречу заре, надвигающейся справа из-за бесчисленных пиков зданий смертельной опасности, даже навстречу беснующейся толпе — он примет всё, что только ждёт его впереди. Чего бояться, прятаться, бежать от собственной судьбы? Куда и зачем?..

Кицунэ, на которого по-прежнему мало кто обращал внимание, ловко вскарабкался на подпирающий забор полицейский