Там он привязал к леске молоток и, раскачав, забросил его в озеро, примериваясь так, чтобы тот упал недалеко от скалы.

Железка булькнула и увлекла за собой леску, которая быстро заскользила у него в руках.

– Ого! – невольно вырвалось у него, когда бег лески наконец-то остановился.

Не зная, что делать дальше, он пошел в тайгу, надеясь что-нибудь подстрелить на ужин и что, может быть, решение придет само собой.

На скалу он вернулся, когда солнышко коснулось краешком вершины горы, на которой лежал Истукан.

Он присел на край обрыва и стал смотреть на озеро. Состояние у него было отвратительное. Он не только не знал, что делать, но, казалось, и не мог ничего сделать.

Полыхнув последними ярко багровыми лучами по долине, солнце скрылось за хребтом. И на озере сразу стало неуютно, холодно и тревожно.

Андрей зябко передернул плечами, поднялся и пошел к зимовью. Подходя к избушке, он заметил еще издали темноту в окошечке, обычно после маршрутов встречавшего их с Колькой крохотным теплым огоньком.

Но сейчас на зимовье было темно и уныло, а избушка была похожа на кладбищенскую сторожку, неестественно чуждую здесь, в тайге.

Он потянул на себя расшатанную дверь, обитую старой телогрейкой для спасения зимой от палящего мороза, переступил порог и шагнул в темноту избушки.

– Таня, ты здесь?

– Да, – отозвалась девушка из угла, где были нары. – Подожди, я сейчас.

Мягко зашуршала постель, затем чиркнула спичка, и загорелся жирник, высветив тесноту избушки.

– Я подогрею…

– Хорошо.

Он молча поел, скинул сапоги и, кряхтя, как старый дед, залез на нары.

– Задуй огонь, – попросил он и, опустошенный усталостью и нервным напряжением за последние дни, сразу провалился в полуобморочный сон, как только вытянулся во весь рост на оленьих шкурах, брошенных здесь старыми хозяевами зимовья.

Утром он собрал рюкзак, как делал это обычно для маршрутов.

– Пойду за Колькой. Я знаю, где он, – сказал он и, заглянув в глаза девушке, понял, что она тоже обо всем догадалась.

– Хорошо, – тихо сказала Танька. – Ты обязательно достань его…

Она положила ему на грудь руки и просительно заглянула в лицо:

– Андрюша, его нельзя оставлять там… Ему ведь, поди, холодно и одиноко…

Отрешенное лицо и печальный голос девушки, словно острым ножом, полоснули ему по груди. Он резко повернулся и выскочил из избушки…

На скале было тепло и сухо. По-осеннему нежарко пригревало солнце, шумели сосны и терпко пахло смолой.

Еще раз промерив под скалой глубину озера, Андрей сел на край обрыва и задумался.

Он знал, что это озеро образовалось на месте разлома земной коры, поэтому могло быть с сюрпризами. Около берега, возможно, было и неглубоко, но тут же рядом, в метре, не исключалось провалиться в подводную пропасть. И он не сомневался в том, что Колька был под скалой. Но как его оттуда достать? При одной только мысли, что нужно нырять в ледяную воду и где-то там, на большой глубине, искать мертвеца, по спине у него неприятным холодком пробегал озноб, и он сидел и тянул время.

Наконец, он решился, понимая, что эту работу, кроме него, сделать некому.

Обмотав вокруг сосны веревку, он спустился на выступ скалы у самой воды. Здесь он разделся, тщательно растерся до красноты полотенцем и нырнул.

Ледяная вода обожгла тело и сдавила грудь, как будто стараясь вытолкнуть его назад на поверхность. Но он пересилил себя, заработал ногами, пошел на глубину и вскоре коснулся рукой чего-то твердого. В слабом рассеянном свете едва проглядывалось каменистое дно, затянутое тонким слоем ила. Проплыв под водой несколько метров, он не выдержал, оттолкнулся от дна, пошел наверх и в одно мгновение выскочил на выступ.

Согревшись, он опять нырнул в воду. Как и в прошлый раз, он успел осмотреть только крохотный кусочек дна, и так же безрезультатно.

Началась изнурительная работа. Он поднимался со дна и, едва согревшись, снова нырял. Очень скоро он отупел от этого занятия. От холода у него стали путаться мысли, накатила вялость, апатия. И он не заметил как, сидя на теплом выступе, забылся странным коротким сном…

Он снова стоял на вершине перед головой и пристально смотрел на нее, силясь взглядом разбудить ее дремавший каменный мозг. И Истукан подчинился ему, открыл глаза и поморгал, как после долгого одуряющего сна. Затем, скосив глаза, уставился на него непроницаемыми каменными зрачками.

– Зачем он тебе? – спросил Андрей, выдержав тяжелый взгляд Истукана.

Тот молча оглядел его, затем вытянул из-под земли руки, оперся о скалы и осторожно, словно боясь сломать, высвободил из земли длинное неуклюжее тело.

– Отдай его нам, – попросил Андрей Истукана, высоко задрав голову, чтобы рассмотреть его лицо.

– Бери, – спокойно ответил тот.

– Но ведь ты же отнял его!..

Истукан ничего не ответил, хмыкнул и исчез…

Андрей очнулся и мутным взором огляделся. Все так же по-осеннему скупо пригревало солнце и серебрилось легкой рябью озеро, а по небу ветер гнал куда-то белые облака. Он сидел на том же выступе, на корточках, почти у самой воды, а рядом с ним лежал труп Кольки. Бледное, с неестественной синевой под глазами лицо покойника выглядело усталым, как после тяжелой, утомительной работы.

Он безучастно смотрел на Кольку, и на душе у него было омерзительно-спокойно и пусто. Конечно, он знал, что рано или поздно это должно было случиться, так как по-иному он бы не смог поступить, не смог бы вернуться к избушке один. Но и так, как все произошло, его тоже не устраивало…

Он медленно оделся, обвязал веревкой Кольку, поднялся на скалу и вытащил туда его. Взвалив на себя окаменевшее, холодное тело, он двинулся было к зимовью, но через десяток шагов остановился и положил Кольку на землю, не в силах нести дальше.

Чудовищная работа, которую он проделал, опустошила, высосала у него все силы, и он, спотыкаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, еле добрел до зимовья.

– Таня, пойдем со мной, поможешь, – попросил он девушку, переступив порог избушки…

Уже в сумерках они с трудом дотащили Кольку до избушки.

И, словно дожидаясь этого момента, из-за гор выплыла безликая луна и осветила темное озеро и притихшую тайгу. Неподалеку от зимовья по-щенячьи визгливо взлаял соболь. В ответ под углом избушки испуганно пискнула мышь, где-то вдали ухнул и сразу же осекся филин. В заливе невпопад ударил по воде хвостом таймень, выйдя на ночную охоту из темной и глубокой ямы, в которой отлеживался весь день, а за озером утробным голосом взревел медведь…

Танька вздрогнула и что-то зашептала.

– Ты что? – спросил ее Андрей.