пришла в ту купальню, где он впервые поцеловал и взял меня. И разве это имело значение, пока мы оба живы и никто от нас ничего не требовал и никуда не звал? Про нас словно все забыли… Ну, кроме прислужниц с кухни.

— Ты пришла ко мне только из-за этого? — внезапно его голос стал грубее, взгляд потемнел, а лицо превратилось в каменную маску. Ни один мускул на нём не шевелился, ничего не давало понять, какие мысли крутятся в его голове. — Ты отдалась мне только из жалости и… не знаю, сострадания к умирающему? Раз не смогла спасти, решила порадовать напоследок? — Он оттолкнулся от кровати и собирался встать, но я не могла этого позволить. Обхватив мужчину ногами, я взяла его шею в кольцо своих рук и притянула к себе, не позволяя отстраниться. Прай хотел сопротивляться, но я подалась вперёд и потёрлась о него. Он замер.

— Я не знаю, как тебя спасти, — прошептала я одними губами. Без затычек в ушах мужчина прекрасно меня слышал. — Не знаю, хотя Сони сказал, что ответ в книге, но я его не понимаю… — мой голос сорвался, но я поспешила проглотить вставший поперёк горла ком. Он мешал говорить. — Я ничего не смогла придумать. — Я покачала головой, закрыла глаза и ощутила, как первая слезинка медленно стекала к виску. — Давай просто сбежим. Куда угодно. Туда, где нас не найдёт ни церковь, ни орден, ни кто-то другой. Где мы продержимся, сколько сможем и будем только вдвоём… В пекло мир. Мне никто и ничто больше не нужно в нём, если не будет тебя… — мой голос дрожал. — Можем уплыть на остров… Или в горы. Давай в горы. Там всегда холодно, и в дни жары она будет не так ощущаться. И вокруг снег, дополнительная вода… Правда, мне придётся вернуться к мясу, но это ерунда… Опаснее всего землетрясения, в горах они, наверное, чаще… — я продолжала и продолжала, выдавая всё, что накопилось в голове на эту тему.

Слёзы катились из глаз ручьями, но я говорила слова, которые не могла не произнести. Всё время, что мы провели здесь, корпус ищеек и городская стража искали два воплощения божества по всему Митлу.

Как только они найдут их, нас заставят объединиться, и это убьёт Прая, отнимет его у меня, а я ведь только обрела его. Да, сама виновата, что так тянула, но разве хоть одна здравомыслящая девушка бросилась бы в объятия человека, которого видела впервые? Сейчас я не могла смириться с тем, что мне предстояло навсегда потерять его. Раз я не поняла книгу и не нашла в ней способа спасти переболевших, то я смогла придумать только один выход.

Взгляд мужчины потеплел, а его плечи осунулись. Он повернул голову, коснулся губами моей руки, так и застывшей на его щеке. Склонившись надо мной, Прай аккуратно поцеловал уголки глаз, стирая с лица слёзы.

— Иголочка, ты понимаешь, что ты предлагаешь? — неожиданно тихо и серьёзно спросил он. — Ты готова обречь мир на постепенное разрушение? Готова поступить так с теми, кто ни в чём не виноват?

В его голосе не слышалось осуждения. Только напряжение и какое-то томительное волнение.

— Если есть другой способ тебя спасти, скажи мне его, и я, не задумываясь, сделаю это. Но если такого способа нет… — всхлипнув, я замолчала, подавляя рыдания. Ему не удалось остановить слёзы, и они продолжали течь из глаз, срываясь и стекая на подушку. Все мои старания больше никогда их не проливать оказались напрасны, и оба раза за последний месяц Прай становился свидетелем моментов моей слабости.

— И как такое чудо могло полюбить такой кусок дерьма, как я? — недовольно хмыкнул он и резко поцеловал меня. Поцеловал так, что голова закружилась, и всё, что заполняло её в этот миг, кроме него одного, перестало существовать. Он завладел моими губами и не собирался их отпускать. Его слова эхом повторялись у меня в ушах, не давая окончательно потерять связь с реальностью и раствориться в нём.

— Я не признавалась тебе в этом! — отрезала я, как только мужчина отстранился ради глотка свежего воздуха. Улыбнувшись, он тяжело вздохнул.

— Иголочка, ты готова обречь весь мир на долгие годы хаоса и постепенного разрушения ради меня. Если это не признание в любви, то ни один человек за всю историю никогда не знал этого чувства. И если это так, то я даже рад, что ты приняла своё решение, ведь такой мир не заслуживает спасения.

— Значит, ты согласен? Ты убежишь со мной? — обрадованно воскликнула я.

Прай мигом подвинул руку с моей щеки на губы и прикрыл их, намекая сбавить тон.

— Нет, не убегу, — заговорщически ответил он. Склонившись к моему уху, мужчина едва заметно поцеловал мочку, обхватил губами и прошёлся по ней языком. — Я тебя украду, — прошептал он.

От этих слов мои глаза расширились. Я попыталась посмотреть на Прая, но он прижался ко мне всем телом, передвинул губы с уха на шею и принялся покрывать её поцелуями. Надолго меня не хватило, глаза пришлось закрыть от наслаждения.

— Что? — едва выговорила я, задыхаясь от приятного трепета. Этот вопрос заставил его оторваться от меня.

— Я бы мог убить одного из тех двоих, чтобы освободить тебя от силы воплощения и интереса церкви, но для этого нужно их найти раньше остальных. Братья и сёстры не позволят мне сделать это до вашего объединения, а убивать своих я не хочу…

— И это может не остановить катаклизмы, — заметила я.

— Ты прочитала книгу полностью? — уточнил он.

— Да…

— Тогда скажи мне, что случится после смерти воплощения божества?

Моргнув несколько раз, я закатила глаза, пытаясь осушить остатки слёз. Я хотела вытереть их, но Прай опередил меня. Он обхватил моё лицо ладонями и склонился над ним, водя пальцами по щекам.

— Если кто-то умрёт до объединения, то двое других потеряют свою силу и станут равны простым людям. На свет родятся новые воплощения, но вот прекратятся ли катастрофы или продолжатся дальше… — запинаясь, подрагивающим голосом, начала я.

В книге пилата было прямо написано, что все писания расходятся во мнении о том, как смерть одного отразится на природных явлениях при неполном объединении. Единого мнения не существовало. Магистры одного периода считали, что всё вернётся в норму, а другие утверждали, что мир будет ожидать объединения и дальше, даже если те, кто вызвал весь этот хаос, умрут…

— А после объединения? — Прай медленно кивнул, подтверждая верность моих слов.

— Если одно из воплощений умрёт после объединения, они умрут все