И вот теперь, когда я, медленно погрузившись в горячую воду, блаженствовал, согревая больную поясницу, мне вдруг вспомнились его слова. А главный врач лечебницы всегда говорил: как ни сильны боли в пояснице, они не смертельны. «Что ж, если долгое сидение в воде может стоить мне жизни, я уж лучше потерплю», — подумал я и поспешно выбрался из ванны.

Как ни слаб я был, с жизнью мне еще не хотелось расставаться, и я перестал ездить на горячие источники. А 1 сентября рано утром мы с дочерью на машине выехали в Токио. Из-за своего радикулита я не смог даже на прощанье сказать несколько ласковых слов своим друзьям-деревьям — старому клену и лиственнице.

К полудню мы добрались до дома. Обрадованный сторож помог нам распаковать привезенные вещи и тут же ушел, хотя мы и уговаривали его остаться пообедать. Я боялся, что, просидев несколько часов подряд в нашей старой машине, почувствую себя совсем плохо, но как только мы оказались дома, мне неожиданно стало легче. Тем не менее после немудреного обеда я поднялся в свою спальню на втором этаже и вытянулся на кровати, чтобы немного отдохнуть.

Через два часа меня позвала дочь.

— Пожаловала госпожа Родительница, — сказала она.

Готовый к тому, что меня будут распекать за леность, я спустился вниз. Родительница, как всегда, ждала меня в японской гостиной.

— С возвращением… С твоей поясницей все теперь будет в порядке. Ясиро взял себе половину твоей хвори, со вчерашнего вечера у него прихватило поясницу, да так, что и подняться не может… «Улыбка Бога» хорошо продается, и Бог доволен… Работа над второй книгой тоже продвигается, надеюсь, к декабрю ты ее закончишь… Подойди-ка сюда.

Я придвинулся к ней, так что наши колени соприкоснулись.

Родительница дунула мне на голову и на плечи, потом на грудь и на живот и сказала:

— Ну вот, Бог-Родитель вдохнул в тебя жизнь. Отныне работа будет спориться… Не сомневаюсь, что вторая книга будет готова в декабре. А с января приступишь к работе над третьей… У тебя есть ко мне вопросы?

— Многие из тех, кто прочитал «Улыбку Бога», звонят и просят дать им адрес и телефон Ито. Можно это делать?

— Да, все хотят внимать речам Бога… Можешь сообщить им… Ни о чем не беспокойся, это говорю тебе я, не ясиро. Многие пожелают и тебя наведать, принимай их, они твои братья и сестры…

После этого Родительница дала мне разные конкретные наставления по поводу второй книги, над которой я работал, затем приветливо распрощалась со мной и ушла.

В тот вечер мне дважды звонили по телефону, говорили, что прочли «Улыбку Бога», и просили дать адрес юноши Ито. Я без всяких колебаний давал его всем, кто просил.

На следующий день было много звонков от неизвестных читателей, все они просили о встрече. Я подумал, что если буду встречаться со всеми, то не успею закончить вторую книгу до конца года, но потом вспомнил слова Родительницы и, решив пожертвовать ежедневным послеобеденным отдыхом, стал отвечать всем, что если они придут в эти часы, я готов их принять. Еще приносили множество писем, которые по той же причине я не мог оставлять непрочитанными.

Заваленный всеми этими делами, не говоря уже о работе над книгой, которую я торопился выполнить к сроку, я не замечал, как проходят дни, не заметил даже, что стало настолько прохладно, что в саду облетели цветы с белых хаги. Примерно раз в пять дней меня навещала живосущая Родительница. Она приходила без предупреждения, проводила со мной не больше часа, наставляла меня и уходила. Пришла она и в тот день, когда из издательства было получено радостное известие — готовится к выходу в свет четвертое издание «Улыбки Бога». Перед уходом она сказала, что сегодня знаменательный день — исполнился ровно год с того дня, как я начал слушать ее речи, ибо профессор Кодайра познакомил меня с ясиро именно 9 октября. Было бы хорошо, если бы я пригласил сегодня к ужину профессора с супругой, она с удовольствием составит нам компанию.

У дочери в тот день не было лекций в консерватории, поэтому с самого утра она принялась готовить угощение. В шесть часов пришел профессор Кодайра с супругой. Живосущая Родительница появилась около семи, и мы уже готовы были садиться за стол, но она сказала, что сначала хочет говорить с нами, и прошла в японскую гостиную. С каждым она разговаривала примерно по часу.

Из того, что она говорила, я понял, что Бог-Родитель готовится приступить к Спасению Мира, ибо исполнились сроки, и в качестве первого шага предпринять Великую Уборку, а поскольку живосущая Родительница начала помогать ему 9 октября прошлого года, то сегодняшний день является для нее весьма важной датой, ибо знаменует окончание первого года ее деятельности и вступление во второй. Поэтому она поблагодарила каждого за труды и потребовала, чтобы и следующий год мы встретили в полной боевой готовности. Особенно это касалось профессора Кодайры, которому предстояло расширить свою религиозную деятельность. Когда она закончила говорить, все пошли к столу.

Праздничное угощение уже было готово. Сняв алое кимоно. Родительница тут же исчезла, вместо нее с нами за стол сел молчаливый юноша Ито, однако все ощущали живое присутствие престарелой Родительницы, у всех в ушах звучали ее речи, как всегда ласковые, добродушные, остроумные. Потому-то и первый тост был поднят за годовщину ее деятельности, следующий же подняли за супругу профессора Кодайры, у которой как раз был день рождения, о чем и поведала нам Родительница. Это было очень веселое застолье. Рядом со мной сидела госпожа Кодайра, которая была так взволнована добротой Родительницы — ведь та не только знала, когда у нее день рождения, что само по себе было удивительно, но и решила отметить его вместе со столь знаменательной для нее самой датой, — что, смущаясь, стала рассказывать мне о своей молодости, о том, как, заболев во время войны туберкулезом, решила посвятить жизнь религии…

Итак, после публикации моей книги «Улыбка Бога» ко мне стало приходить множество людей, искавших со мной встречи, со всех концов страны потоком шли письма и разнообразные брошюры, все это удивляло меня, но, пожалуй, еще более удивительным было другое: встречаясь с этими людьми, просматривая присланные письма и брошюры, я убеждался в том, сколь широко распространены в народе самые разные суеверия, возможно проистекающие из настоятельного желания современных японцев опереться на помощь свыше.

После капитуляции в разоренной Японии, как грибы после дождя, стали возникать новые секты, о которых раньше никто никогда и не слыхивал. Подхваченные волной необычных для Японии демократических настроений, они, эти секты, очень легко добивались юридической самостоятельности и пользовались протекцией правительства в плане налогообложения. Возможно поэтому центральные управления всех этих сект, сумев укрепиться экономически, собирали вокруг себя множество приверженцев. Большинство продолжают свою религиозную деятельность и в наши дни. Все это было мне хорошо известно.

Однако люди, с которыми я встречался и которые писали мне письма, не принадлежали ни к одной из этих новых сект, то, во что они верили, можно было смело отнести к разряду суеверий. Что касается писем и брошюр, то с ними никаких трудностей не возникало — убедившись после беглого просмотра, что речь идет о суеверии, я просто бросал их в корзину для мусора. Но вот с посетителями было сложнее: поскольку за них просила сама живосущая Родительница, я все-таки считал своим долгом тратить час после обеда на то, чтобы их выслушивать. Не помню, скольких я таким образом принял, были среди них и мужчины и женщины, но все они говорили одно и то же. Сначала рассказывали о своей вере, потом начинали просить, чтобы я поддержал их, став членом их религиозной общины. Некоторые из таких общин насчитывали несколько тысяч или даже десятков тысяч членов и уже имели статус юридического лица. Я всем отказывал, говоря, что меня не интересуют религиозные организации, и, как правило, через час мне удавалось их выпроводить, но все они уходили с обиженным видом. Это было забавно, хотя я и жалел их.