– Погоди, не шуми, – Сафи-бек ей, – надо с Умаром поговорить, узнать, откуда она взялась, а потом уже думать станем, как дальше быть, что предпринять.

Позвали они сына, да и спрашивают у него:

– Скажи, сынок, а не пришла ли пора жениться тебе? Хочется нам на старости лет и внучат понянчить, на счастье твое полюбоваться. Может пригласить сваху, чтоб поездила по соседним аулам, селениям, поглядела бы, повыспрашивала у кого из почтенных людей дочки на выданье? Или у тебя самого кто на примете есть? – и внимательно так на Умара смотрят, ждут, что он им на это ответит.

А тот насупился, глаз не поднимет, говорит тихонечко так:

– Есть у меня девушка, только говорить вам о ней боюсь, не позволите мне ее в дом ввести, женой назвать.

– Отчего же так? Ты, Умар, знаешь, как дорог нам, и любим мы тебя, добра желаем. Хотим, чтоб счастливым был, прожил жизнь достойно. Расскажи, что за девушка у тебя такая? Почему познакомить с ней не хочешь? Откуда она родом? Кто ее родители? Не верится, чтоб у такого парня да невеста плохая оказалась.

– Нет у нее ни имени, ни родителей, – Умар отвечает, – живет она у нас в бане. Сама ко мне однажды вышла, и сразу мы полюбили друг друга, и никто мне больше не нужен, – сказал и улыбнулся светло, радостно, как давно не улыбался уже.

– Сирота она, что ли? – Сафи-бек спрашивает. – Кто же ее родители были?

– Ничего о ней не знаю и знать не хочу. Одно знаю, что люблю ее пуще жизни своей и до конца дней своих любить буду.

– Коль так, веди ее в дом. Поглядим на невесту твою.

– Спасибо вам, дорогие мои! – Умар, как такое услышал, обрадовался неслыханно и бегом в баню кинулся.

И нескольких минут не прошло, как увидели родители, несет на руках девушку, в простую мешковину завернутую.

– Это что же, у невесты-то и одежды приличной нет, коль он ее в мешковину завернул? – мать удивилась. – Откуда он ее такую взял только?!

– Подожди, сейчас все и разузнаем. – Сафи-бек жену остановил, чтоб раньше времени не наговорила чего.

Заглянул Умар в комнату и просит:

– Мама, дай девушке платье какое из старых своих, а то у нее самой надеть нечего. Неловко ее в таком виде вам показывать. Я ее и так почти что силой сюда принес, а то сама идти в дом никак не хотела.

Повздыхала мать, покачала головой, а деваться некуда, коль сами девушку в дом пригласить сыну велели. Пошла к сундуку, вынула платье из своих старых девичьих нарядов, в котором когда-то давным-давно ходила-щеголяла, протянула Умару.

– Пусть примеряет, может, и впору будет.

Вскоре ввел в комнату сын невесту свою. Мать с отцом как глянули, так и речь потеряли – никогда они такой красавицы в жизни не видели: фигурой стройна, волос как воронье крыло, синевой отливает, волнами по плечам струится, глаза, как камни драгоценные, сверкают, губы цвета вечерней зари алые, сочные, шея точеная, словно у дикой лани, в поясе тонка, что цветок майский. От красоты такой Сафи-бек с женой чуть дар речи не потеряли. Молчат. Умар первым заговорил:

– Вижу, понравилась вам, родители дорогие, невеста моя. Что же вы ее за стол не зовете, не приглашаете? Или поговорить с ней не хотите?

– Проходите, проходите. – Мать засуетилась, взяла гостью за руку, к столу провела, за угощениями кинулась.

Вот сели они вчетвером за стол, Сафи-бек девушку и спрашивает:

– Как гостью нашу зовут? Как обращаться к тебе, красавица? Да сразу расскажи нам, откуда ты родом, чьих родителей будешь, живы ли они, дай им Аллах многих лет жизни.

– То мне, люди дорогие, неведомо. Сама не знаю, как у вас в бане очутилась, где меня сын ваш нашел. Спасибо вам большое, что приветили, одели, в дом пригласили.

– Впервые такое слышу, – Сафи-бек удивился, – чтоб человек о себе ничего не знал, не помнил. А зовут тебя как, скажи.

– И имени своего не знаю, – та в ответ.

Тут мать в комнату вошла, на мужа шикнула:

– Что ты пытаешь-выведываешь? Али не видишь, сколько она натерпелась-намаялась? Время придет – сама все вспомнит, расскажет. Пусть угостится, поест сперва.

Так и осталась девушка у них в доме жить до поры до времени. Все бы ладно, не беда, что имени не знает, о родителях не помнит. Да больше всего перед соседями неловко. А спросит кто: «Что за девушка у вас объявилась? Откуда будет?» Что тут ответишь? На каждый роток не накинешь платок.

Думал Сафи-бек, думал и решил съездить за советом к старому колдуну, что отдельно от людей в глухом лесу один в избушке жил. К нему без особой на то нужны никто не наведывался, боялись покой его потревожить. Может, он чего подскажет про невесту сына их, определит, как та девушка у них в бане появилась.

Собрался Сафи-бек, даже жене ничего не сказал, лошадку запряг и поехал. Долго он в лесу тропинку искал, что к избушке колдуна ведет, место глухое, незнакомое, за каждым деревом волк ли, медведь ли чудится. Наконец выбрался на нужную тропку, отыскал избушку. Подъезжает, а колдун на крыльце стоит, из-под мохнатых бровей на него зорко смотрит.

– Здорово, Сафи-бек, – его приветствует, – рассказывай, с чем приехал, зачем мой покой потревожил.

В дом зашли, и Сафи-бек все как есть ему рассказал, выложил. Колдун слушал, не перебивал, а потом берет с окна книгу толстую-претолстую и принялся ее листать, искать нужное место. Нашел, пальцем по строчкам поводил, губами шевелит, а потом и спрашивает:

– Есть ли у вас в селе девочка, что с малолетства в колыбели-зыбке лежит и сама на ноги ни разу не вставала? Что ты о том знаешь?

– Как не знать, – Сафи-бек ему, – есть такая. Отец ее раньше на меня работал, с обозами ходил, да как несчастье случилось, обворовали их в городе Казани, приказчик мой повесился, то и я торговлю бросил, и человек тот без заработка остался. А дочь его в одно время с моим сыном Умаром родилась.

– Тогда все и сходится, – колдун книгу закрыл, головой кивнул, – тот самый человек, у которого дочь много лет в зыбке лежит, не выросла ничуть, грех большой совершил. Он и украл твои деньги, да только злые силы, что его на то надоумили, взамен дочь его забрали, заколдовали, счастья лишили. Но только это дело поправимое. Коль выполнишь все, как тебе накажу, то и дочь его от колдовских чар очистится, и пропавшие деньги себе обратно вернешь. Слушай, что делать надобно, – и все Сафи-беку рассказал, научил, как поступить.

Как вернулся тот обратно домой, то велел жене взять из хлева соломы, набить ее в старую одежду, смолой обмазать и во дворе к шесту привязать. Жена у него понятливая была, послушалась, все, что муж велел выполнила. Кликнул тогда Сафи-бек сына и девушку, из бани приведенную. Дождался, когда вышли они во двор, чучело, смолой обмазанное, поджег и велел ходить вокруг, заговор повторять, которому его колдун научил. Как только семь кругов вокруг того чучела сделали, то девушка вдруг как вскрикнет, ойкнет и удивленно так вокруг глядит: