Подчеркивая эти требования. Дельфина Барбье дю Розуа, хорошенькая, смелая брюнетка, твердила, что этой девице вовсе не место в их компании. Только благодаря исключительной доброте де Бодрикур она оказалась вместе с ними.

— Хорошо вам, таким благородным, рассуждать! — закричала Жюльена, услышав слова о доброте. — Вам подавай атлас по двадцать ливров, а мы, приютские, довольствуемся полотном по тридцать су за локоть.

Она явно бравировала своими манерами базарной торговки, но все ее попытки поссориться не имели успеха, так как другие девушки, действительно, были более уживчивыми, скромными и сдержанными, и их, хотя и бедных, воспитывали в приюте монахини. А кораблекрушение сблизило их со спутницами куда более изнеженными и более благовоспитанными. Именно Дельфине де Розуа пришла в голову мысль соорудить плот, и именно она успокаивала и подбадривала девушек в самые ужасные минуты при спасении.

Анжелика, не имея других возможностей, разместила своих подопечных на крытом кукурузном гумне, пустовавшем после освобождения заключенных, которые снова возвратились на свой корабль «Сердце Марии».

Сейчас они бродили вокруг гумна, разглядывая развешанные повсюду и полощущиеся на ветру женские юбки и кофты.

Подошел лейтенант де Барсампюи, неся на руках безжизненное тело.

Его глаза лихорадочно блестели.

— Я ее нашел, — начал объяснять он. — Я ее нашел там, среди голубых скал. Она похожа была на раненую чайку. Как в моем сне. Это она, я уверен. Я ее часто видел во сне. Посмотрите, какая она красивая.

Анжелика взглянула на белое, без единой кровинки, лицо, закинутое назад под тяжестью длинных светлых волос, перемешанных с песком, кровью и морской водой.

— Несчастный, она же мертва.., или похоже на это.

— Нет, нет, я вас умоляю, спасите ее, — воскликнул молодой человек. — Она не умерла. Сделайте что-нибудь для нее, мадам, я вас умоляю. Ваши руки могут творить чудеса, вылечите ее, оживите ее, помогите ей… Она не должна умереть, ведь это она, та девушка, которую я ждал.

— Это Кроткая Мария, — сказали «королевские невесты», наклонившись над безжизненным телом. — Бедняжка! Несчастная! Лучше бы ей умереть. Ведь она была камеристкой у мадам де Бодрикур и относилась к ней, как к матери. Кем она здесь станет без нее?

Пока Анжелика с помощью Ребекки старалась вернуть к жизни несчастное тело, покрытое кровоподтеками, остальные обсуждали, как все это могло случиться с герцогиней. Наверное, она бросилась на нижнюю палубу, чтобы спасти ребенка Жанны Мишо, забытого там всеми.

Забившись в угол, плакала Жанна Мишо. В свои двадцать два года она была самой старшей в этой компании. Вдова простого ремесленика-жестянщика, она покорила великодушное сердце мадам де Бодрикур, и та уговорила ее отправиться вместе со своим двухлетним сынишкой в Канаду, где она, по словам мадам, сможет, скорее, чем во Франции, выйти замуж. У нее было свидетельство, выданное ей местным кюре, подтверждавшее ее хорошее поведение и то, что во Франции она не была снова замужем. Из случившегося ей удалось запомнить лишь то, как, проснувшись от раздававшихся криков, она в темноте тщетно искала ребенка, который заснул у нее под боком.

Жанна стонала, не переставая:

— Это по моей вине умер мой сыночек и погибла наша благодетельница. Как святая, как великомученица!

— По-моему, вы поднимаете слишком много шума из-за этой чертовой герцогини, — грубо закричала Жюльена. — Вот уж нашли себе благодетельницу! Хотите, я вам скажу, кем она была, ваша благодетельница? Она была надоедливой занудой. Что касается меня, то я с удовольствием отдаю ее ангелам небесным, если они уж так хотят ее заполучить. Хватит с меня моих страданий из-за ее козней.

— Вы говорите так потому, что она заставляла вас ходить к мессе, молиться и хорошо себя вести, — сурово сказала Дельфина.

Девица хрипло захохотала и недоверчиво взглянула на Дельфину.

— Ага! Вижу, и вы тоже поддались на ее удочку, мадемуазель дю Розуа. Ей удалось и вас привлечь на свою сторону, со своими «отченашами». А ведь вначале она вам нравилась не больше, чем мне. И все-таки ей удалось добиться своего.

— Жюльена, вы ее возненавидели с самого первого дня, потому что она старалась смягчить вас, сделать вам добро. Увы, вы ненавидите добро.

— Ее добро? Плевала я на него! Мне его не нужно. Хотите, я вам скажу, кем была ваша герцогиня?.. Мошенницей, негодной тварью…

Продолжение этих слов затерялось в общем крике. Трое или четверо из девушек набросились на Жюльену, не помня себя от негодования.

Жюльена защищалась, отбиваясь кулаками и стараясь укусить руки, которые тянулись к ней, чтобы заткнуть ей рот и заставить ее замолчать..

— Нет, я все равно скажу, что думаю… Вы все равно со мной не справитесь, несчастные.

Вдруг голос ее ослаб, затих, и она, обессилев, упала на землю в глубоком обмороке.

Нападавшие опешили.

— Что с ней случилось? Мы едва дотронулись до нее.

— По-моему, ее ранило во время кораблекрушения, — вмешалась Анжелика, — но она не хочет никого подпускать к себе. Все же, на сей раз, ей придется смириться.

Но стоило ей наклониться над упрямицей, как та вскочила на ноги и, глядя на Анжелику с ненавистью, закричала:

— Не прикасайтесь ко мне, или я вас убью! Анжелике ничего не оставалось делать, как пожать плечами и оставить ее в покое. Жюльена забилась в угол и притаилась там, словно дикое животное.

— Ей не надо было отправляться в Канаду, — еще раз подтвердили девушки. — Из-за нее и нас тут примут за воровок и отъявленных негодяек, которых ссылают на остров Сент-Кристофер… Да, мы бедные, но все же не беглые каторжанки.

Кроткая Мария открыла свои прекрасные глаза светло-голубого цвета. В них вдруг отразился невыразимый ужас.

— Демоны, — пробормотала она. — Ах! Я вижу их, я слышу их крики в ночи… Они бьют меня!.. Демоны!.. Демоны!..

Вечером Анжелика, продолжая поиски возможно еще не подобранных людей, вдруг почувствовала позади себя чье-то присутствие.

Она повернулась.., и чуть не упала в обморок.

Недалеко от нее стоял единорог.

Он надменно склонял золотую шею, и его длинный острый бивень «сверкал в лучах заходящего солнца, словно хрусталь».

Узкий в этом месте песчаный берег, выгнутый в форме полумесяца, был разделен на части группами деревьев, корни которых простирались до кромки воды. Отсюда открывался вид на узкий фиорд, заросшей анемонами, который так и назывался: Бухта анемонов. Летом их здесь было множество, всех цветов. И вдруг на белом, гладком песке появились длинная шея и голова единорога.

Анжелике показалось, что все это она видит во сне, и у нее не было даже сил позвать на помощь.