В приоткрытую дверь Варяг увидел, как к престолу, поддерживаемый с двух сторон нагими девицами, направился жрец. Остановившись у трона, он расправил мантию и только после этого удобно устроился на помпезном кресле, положив правую руку на лошадиный череп. На мгновение движение в зале застыло, взгляды присутствующих устремились в его сторону. Прихожане явно ожидали откровения.

И оно состоялось.

Поерзав на троне, жрец издал тонкое протяжное блеяние и трижды ударил расщепленной костью по барабану, заставив хоровод вновь закружиться вокруг жертв.

Тарантул вернулся буквально через несколько минут и взволнованным голосом доложил:

— Мы нашли таймер. Он подсоединен к запалу, через тридцать две минуты произойдет взрыв!

Варяг прикрыл дверь. Удары в барабан сделались глуше, но в этот самый момент кто-то пронзительно заблеял. Законный поморщился. Ничего страшного, если этот гадючник взлетит на воздух вместе с его паствой. Но в другой половине здания, под присмотром нескольких детин, находились детдомовцы. А они-то здесь при чем?!

— Что можно сделать?

— Ничего! Мало времени, чтобы разминировать всю эту систему, даже если попытаться, то заряд может оказаться с секретом. Вот тогда уже ничто не спасет!

— Разминировать его может только жрец… Хватайте его!

Тарантул приоткрыл дверь:

— Уже…

Варяг увидел, что три человека в звериных шкурах отделились от толпы и направились к трону. Их лица скрывали лохматые хари. На первый взгляд они выглядели участниками разворачивающегося торжества, и, только присмотревшись, можно было увидеть, что движения их были иными. Кружась и размахивая бубнами, они оцепили трон, а потом двое из них, решительно подхватив под руки жреца, понесли его к выходу из зала. А третий, отвлекая внимание танцующих, продолжал лупить костью по кожаной поверхности барабана. Окружающими происходящее у трона воспринималось как часть церемонии. Вот Великий Магистр оказался в центре круга, и ряженые, увлекаемые слугами жреца, прибавили скорости, издавая при этом блеющие звуки, а удары в барабан сделались ритмичнее и злее. Круг неожиданно разомкнулся, выпустив жреца со слугами в свободную часть зала. Варяг заметил, что жрец попытался сопротивляться, но объятия помощников были крепкими. Дернулся разок, да и затих.

Тарантул распахнул дверь, и слуги, невзирая на дьявольский статус жреца, протащили его по коридору и втолкнули в комнату. Варяг потянулся было рукой к маске, но потом, будто опасаясь опоганиться о козлиную харю, повернулся к Тарантулу:

— Сорви!

Начальник охраны уверенно подошел к жрецу и, с силой сорвав с него маску, зашвырнул ее в угол.

— Где он?! — закричал Варяг.

В образе Великого Магистра перед ним предстал Уманов. Глаза стеклянные и одновременно какие-то яростные. Весьма редкая смесь.

— Я — жрец дьявола! — проскрежетал он, четко выговаривая каждый слог. И, судя по тому, с какой серьезностью это было сказано, он действительно верил в свою миссию. — Целуйте мне руку!

Сергей Уманов величаво протянул ладонь, застыв в ожидании. Судя по всему, он все еще не вышел из образа. Один из охранников шагнул вперед, чтобы привести его в чувство, но Владислав остановил его:

— Он под гипнозом. Это говорит не он, а активизированная программа, внедренная в него. В машину этого скомороха, у нас есть о чем поговорить. Ищите директора!

* * *

Великий Магистр посмотрел на часы. До взрыва оставалось ровно полчаса. Этого времени вполне достаточно, чтобы уйти на безопасное расстояние. Предстоящим фейерверком следует любоваться издалека — картина будет впечатляющей. Зарево охватит половину неба, и увидеть это можно будет только с большого расстояния. От предстоящего зрелища у Великого Магистра забурлила кровь. Великолепный будет вид, это не девок по кустам резать. Все то, что было проделано до этого, представлялось ему дешевенькой мелочовкой. После этого жертвоприношения он будет занесен в книгу дьявола, навсегда став черным апостолом, и еще на один шаг приблизится к Сатане.

Таких людей немного. Их можно пересчитать на пальцах одной руки. Только очень жаль, что своими подвигами невозможно похвастаться прилюдно. Кто узнал, что именно он организовал массовое самосожжение двадцать лет назад? Обидно, но никто.

Великий Магистр быстро шел по коридору. У ворот он заметил трех человек. Они ему не понравились. Что это они здесь толкутся? Впрочем, он предусмотрел подобный вариант. В задней части двора в заборе было сделано два лаза — выбирай любой, — которые уводили в густые заросли боярышника.

Из комнаты, где находилась учительская, вышли два человека: мужчина и женщина. Магистр невольно хмыкнул — грешная заблудшая паства! Жрец ничуть не сомневался, для чего они уединялись. Даже сквозь маску он сумел заметить возбужденные и алчные глаза женщины. С такими дамами невозможно заскучать. И уж, конечно, если окажешься с ними наедине, то вряд ли уснешь! Пара была полностью занята собой и не вызывала у него никаких опасений. Он даже отошел немного в сторону, чтобы пропустить женщину, шедшую немного впереди. Неожиданно она прыгнула на него разъяренной кошкой и вцепилась в края маски. Жрец почувствовал на своем лице острые коготки, которые болезненно впились в кожу, расцарапав ее. В следующую секунду мужчина, идущий за женщиной, сильнейшим ударом в скулу сбил жреца на пол. Стукнувшись затылком об угол, он на секунду потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что мужчина склонился над ним и, сжимая ему горло, грозно что-то говорит ему:

— Тварь! Разминируй фугас!

Мужчина не пожелал даже снять с себя маску. Харя была сделана в виде какого-то мифического животного, и невозможно было понять, что это за образ.

— Даю тебе три секунды на размышление, тварь!

Женщина стояла рядом с ними, и жрец видел ее каблуки-шпильки, такими вещицами очень удобно пробивать лбы несговорчивым.

Мужчина не шутил. Растопырив два пальца, он резко надавил ими на глазные яблоки Великого Магистра. Тот почувствовал невероятную боль, мгновенно забравшуюся под черепную коробку и тупо отозвавшуюся в полушариях мозга.

— Я не знаю, — запротестовал он. — Вы меня принимаете за кого-то другого.

— Он не понял, — услышал жрец женский голос.

Где же он мог его слышать? Бог ты мой, так это же одна из его послушниц! Так, значит, она следила за ними, значит, она все знает?

Боль усилилась. Она уже не умещалась в голове, парализуя все тело. Подобная боль парализует волю, ее нельзя вынести. Вряд ли ее палач остановится, если и дальше хранить молчание. Выдавленные глаза скользкими комками упадут на пол. И все кончится.

— Хорошо, я скажу, — прохрипел жрец, пытаясь перевернуться на бок. Хватка слегка ослабла, глаза почувствовали облегчение. — В правом кармане у меня пульт.

Мужчина сорвал с лица ставшую ненужной маску. Вытащив из кармана жреца пластиковую коробочку с двумя крупными кнопками: одна — красная, другая — белая, он встревоженно спросил: