Нет.

Он не сделал ничего.

Взял девушку и сбежал. Как, после всего этого, он сможет смотреть в глаза Асель? Пусть он не хотел такого исхода, но разве не он стал причиной, по которой вся городская шваль, вроде Ерлана и его двинутых на голову друзей близнецов, узнала о ее существовании. Не он ли сам, своими необдуманными действиями, шаг за шагом вел их к ней?

И разве после всего этого, Руслан еще продолжает наивно верить, что однажды все забудется? Признает он это или нет, но мир никогда уже не будет прежним.

Ни для него.

Ни для Асель.

Ни для Арсена.

— Здесь направо? — неожиданно спросил старик.

— Нет-нет, давайте налево.

Старик сбавил скорость и растерянно посмотрел в боковое зеркало.

— Точно? Мне кажется, направо, на трассу.

— Нет, давайте заедем в район старой фабрики. У меня там одно дело, я только сейчас вспомнил.

Старик громко выдохнул и несмотря на то, что являлся единственным участником дорожного движения, очень медленно и с большой осторожностью перестроился на крайнюю левую полосу.

Руслан кивнул самому себе, признавая правоту внутреннего голоса, твердившего ему, что пока Ерлан не получит по заслугам, каждый прожитый день будет мучительным. Нужно сбросить камень, который до конца жизни будет тянуть их ко дну этой ночи, снова и снова напоминая о непогашенном долге перед честью. Руслан сделает это. Во что бы то ни стало, он сделает. Неожиданная бравада охватила его и поддаваясь ее влиянию, он даже подумал, что лучше умереть и навсегда остаться в памяти Асель спасителем, чем всю жизнь жить с ней и видеть в ее глазах презрение. Даже если она полюбит его, а Руслан знал, что этого не случится, она всегда будет помнить тот миг, когда он оступился. Когда между честью Асель, которой он клялся в любви, и собственным благополучием он, ни на минуту не задумавшись, выбрал второе. Если попытка поквитаться с Ерланом приведет к его собственной смерти, что же, он готов. Именно сейчас, сидя в VOLVO и рассекая ночную тишину, он готов ко всему. Пусть он никогда не стрелял в человека, пусть он запятнает свои руки в крови и всю жизнь будет носить на себе клеймо убийцы, пусть. Черт возьми, с внезапно охватившим его азартом подумал Руслан, избавление мира от такого шлака, как Ерлан, оправдает все. Смерть Ерлана могла бы сохранить десятки других жизней. Сколько еще судеб искалечит Ерлан, если доживет до старости? Что хорошего может принести миру его жизнь? Сколько человек он подтолкнет к преступлению, к ненависти, к разочарованию? Если кому-то и суждено стать убийцей, чтобы избавить мир от гноящейся заразной раны, то пусть им станет Руслан. В конце концов, именно сегодня, как никто другой на свете, он имеет право стать тем, кто поставит точку в кровавых похождениях Ерлана. Кто-то должен устранить системный сбой по имени Ерлан, уничтожить эту раковую опухоль, пускающую метастазы в организм и без того нездорового общества. Руслан сможет жить с этим. Он сможет нажать на курок пистолета, глядя в глаза Ерлану. Проблема лишь в том, что пистолета у него нет. Пока что нет.

Баур не мог унять дрожь и глядя на подергивающийся ствол пистолета, направленного в лицо Берика, каждый в зале мог понять, как сложно Бауру решиться выполнить приказ Ерлана.

— Не медли, Баур, — подстегивал его Ерлан, улыбаясь во весь рот.

Похоже, он чувствовал себя шоуменом, пришедшим развлечь толпу. Он ходил вокруг Баура, неся всякую чушь, комментируя внутреннее состояние главных действующих лиц и глядя на реакцию зрителей, замерших на своих местах. Зрители улыбались, словно слова Ерлана действительно могли их рассмешить, но стоило ему отвернуться, как улыбки растворялись и место на их лицах по праву занимала тревога и озабоченность. Почти каждый из них довольно давно знал Берика и считал его неплохим парнем. Разве что немного болтливым, но, в целом, безобидным, выполнявшим немало грязной работы на улицах города. Но сопереживание своему приятелю не могло заставить никого из зрителей заступиться за него, и уже тем более помешать расправе свершиться. Все сидели молча и ждали конца.

— Баур, — Ерлан шлепнул Бауржана по заднице, — у тебя сфинктер сжался.

Снова взгляд в толпу. Лживые улыбки. Ерлан словно солнце разгонял тень тревоги на лицах парней, стоило ему выглянуть из туч.

— Скорострельность плоха только в сексе, а в остальном она, мать ее, очень необходима. Вышиби мозги этому рыжему ничтожеству. Парням интересно, рыжие ли у него мозги.

Берик плакал молча. Слезы и сопли, стекая, скапливались над его верхней губой, и он смотрел на Баура, не веря, что тот способен убить.

— Давай резче! — гаркнул один из близнецов, жаждая поскорее увидеть развязку.

— Э, — Ерлан пригрозил ему пальцем, — не ори на Баура. Он теперь не шпана.

Крепыш сначала изменился в лице, но увидев, как Ерлан, стоя за спиной Баура, с ухмылкой подмигнул ему, вновь заулыбался. Улыбка абсолютно ему не шла. Он становился похож на карикатуру, лишенную какого бы то ни было интеллекта и даже вызывал необъяснимую жалость.

— Только я могу орать на него — он мой бульдог.

— Бульдог, — повторил второй из близнецов своим скрипучим голосом и захихикал. Благодаря схожести с братом, улыбка не красила и его.

— Да давай ты уже, сука, бесишь! — Ерлан несильно ударил ладонью по затылку Баура. — Не продырявишь ему тыкву, буду считать, что ты с ним за одно, уродец.

Баур часто заморгал, и чтобы хоть как-то унять дрожь, взялся за пистолет обеими руками.

— Баур, — слезно выдавил из себя Берик.

— Представление затянулось, — Ерлан отошел в сторону и продолжил: — Нуржик, найди достойных ребят, кому можно передать бордель.

Баур прикрыл глаза, нажимая на курок. Вместо громкого выстрела, который он ожидал услышать, несмотря на привинченный к стволу глушитель, раздался едва различимый щелчок. Никакой отдачи. Гильза не вылетела из окна выброса и дым не пошел из дула. Тем не менее, Берик с грохотом повалился на пол как раз тогда, когда Ерлан оглушительно расхохотался. Он подбежал к Бауру и похлопал его по спине так сильно, что тот, и без того ослабший, едва не наскочил на лежащего без чувств Берика.

— Твою мать, он сделал это! — кричал Ерлан. — Да ты уже рецидивист, Баур.

Бауржан смотрел на Берика, плохо соображая, что произошло.

— Вынесите его отсюда и отмудохайте хорошенько, — приказал Ерлан близнецам. — Если, конечно, у этого сыкуна сердце еще не остановилось от страха, а, Баур? Ствол оставь себе, пусть напоминает о том, что у тебя есть яйца.

Близнецы взяли Берика за руки и ноги и потащили к заднему входу, пыхтя при этом так, словно Берик весил далеко за центнер.

— Это я так, — обратился тем временем Ерлан к окружающим. — От того, что у меня хорошее настроение, я решил не кончать суку в такой знаменательный день. Но для всех вас это первое и последнее предупреждение. В следующий раз, прежде чем вякать обо мне за моей спиной — подумайте хорошенько. На месте этого рыжего педика окажетесь вы сами, а холостых пуль в моем магазине больше нет. А теперь убирайтесь отсюда на хрен. Работать!