себе мозги, я чётко видел это. Она не могла тебя утилизировать и перепечатать заново.

— Может быть, дело в Эдеме? — спросила Коннели. — Он ведь говорил что-то про связь катера и рулевого, верно?

— Может быть, дело и в этом, — протянул Томми. — Рулевой не может быть без катера. Катер не просуществует без рулевого. Пока есть одно, будет и другое.

— Значит, чтобы тебя убить, нужно и катер уничтожить? — спросила Коннели. — Хрень какая-то.

— Насиф, а ты что думаешь? — подал голос иммигрант. — У тебя же на всё есть ответ.

Шаман потёр подбородок и выдохнул:

— Арстан когда-то давно рассказывал мне одну концепцию, но тогда я не воспринял её всерьёз.

Он кашлянул, будто приготовившись читать лекцию, и вдруг застыл. Его глаза затуманились, а рот продолжил говорить.

— Мир — всего лишь клубок, состоящий из пространства-времени. Каждый клубок существует, постоянно разматываясь, и нет в нём никакого другого смысла, кроме существования ради самого существования. Но иногда случается так, что одна нить вдруг натыкается на другую. И тогда всё начинает спутываться.

Шаман говорил, будто находясь в трансе. Его голос был монотонным, бесцветным. Взгляд не сходил с одной точки. Насиф словно читал вслух текст, который ему безумно наскучил.

— Таких миров, как наш, бесконечное множество. Большинство из них просто существует параллельно. Но в каждом из них живут люди, чьи судьбы складываются отлично друг от друга. В одном мире ты жив, в другом мёртв, в третьем у тебя есть дети, а в четвёртом ты стал инвалидом.

Взгляд шамана снова стал сосредоточенным.

— Некоторые события обязательно случатся, хотим мы того или нет. Встреча нашего народа и вашего была предначертана провидцами века назад. А значит, ваш полковник должен был отправиться в экспедицию, чтобы объединить миры. И в одном из таких он нашёл рулевого, который убил свою команду. А затем, вытащил его в новый мир, где объединились две реальности.

Вик огляделся. У команды к лицам будто приклеились выражения растерянности и недоумения.

— Да что это за хрень такая! — неожиданно взорвалась Эмма. Она развернулась спиной к ним и заорала в никуда: — Вы смеётесь что ли? Неужели вам не достаточно страданий?!

Она взревела, и этот вопль будто бы вобрал в себя всю боль и ненависть, которые копились все эти годы. Коннели воздела сжатые кулаки к небесам, а затем обессилено рухнула на землю. Вик подошёл к ней и тронул за плечо. Коннели повернулась лицом. В глазах её стояли слёзы. Она прошептала:

— Эй, капитан, скажи: когда это закончится? Они даже подарок Рэя отняли. Я так не могу. Я не знаю, что творится, я не знаю, что делать, как мне жить после всего этого…

— Успокойся, — сказал Вик и сел рядом. — Мир оказался намного безумнее, чем мы ожидали. Но ты ведь всегда знала, что это всё не просто так, верно? Ты же умная девочка. Ты понимала. Где-то в подсознании у тебя была мысль, что как-то слишком всё просто. А теперь всё встало на свои места.

— Это же бред, — буркнул Саргий. — Ладно, Нижние Уровни, ладно, Эдем. Но это? Я не верю.

— Слушайте, а можем мы надумываем себе всякое? — сказала вдруг Паркер. — Может, это просто парень с пластической операцией, которого Эдем послал нас смутить. Игры разума, всё такое. Чтобы мы головы ломали, пока сидим в тюрьме, и перестали верить вообще чему-либо.

Вик понимал, что это просто реакция на новую информацию. Разум может ко всему привыкнуть — но не когда на него обрушивается поток фактов, полностью переворачивающих предыдущую картину мира. Даже он сам, побывав на Нижних Уровнях, чувствовал себя не в своей тарелке, увидев духов сааксцев. Двойники не были чем-то совсем уж запредельным. И всё же, здесь, за пределами Города, почему-то меньше всего он ожидал встретить копию Марцетти вместе с катером и командой.

— Ты увидела кого-нибудь в Эдеме? — спросил он у Сары. Та запнулась, неловко почесала затылок и сказала:

— Да. Своего дядю, который умер десять лет назад.

— А Освободителя?

Услышав это, Паркер сглотнула:

— На секунду и мне этого хватило. Слушай, к чему ты клонишь?

— Сейчас мы находимся в месте, созданном его рассудком, — Вик кивнул в сторону шамана. — В тюрьме, построенной Эдемом из невидимой нам энергии. При этом все мы ведь видели двойника, верно? Понимаю, что это выходит за рамки всего, что мы знали. И уж точно выходит за рамки нашего задания. И всё же, мы должны сохранять спокойствие. Ещё никто так далеко не заходил в понимании нашего мира. Некоторые люди проживают целую жизнь, не узнав и сотой доли того, что теперь знаем мы. Главное сейчас — не терять голову. Сам Освободитель не мог понять, что же произошло. Потому, я верю в теорию Насифа. Мы не можем понять действия Эймса, но Эдем не хочет, чтобы мы достали его. Это испортит всё. Так что я могу поверить, будто полковник… «вытащил» Томми в качестве предохранителя, по каким-то своим соображениям. Сейчас нам как никогда важно собраться и просто прорываться вперёд. Сбежим из этой тюрьмы и отправимся дальше за Эймсом. Неважно, откуда взялся второй Томми, потому что для миссии это не критично. И вам я предлагаю не ломать над этим голову. Если мы навсегда останемся здесь, времени на рефлексию будет полно. Сейчас же все силы бросаем на действия.

— Согласен, — выдохнул Саргий. — Плевать. Вся это чертовщина нас не касается, пока у нас есть цель, ведь так? Мы должны вернуть полковника. Тем самым, мы спасём Первый Город от уничтожения, остановим войну. А что там придумал Эдем, нас не касается.

Он сокрушённо покачал головой.

— А ведь когда-то я боготворил Освободителя. Подумать только.

Коннели, помолчав, всё же сказала:

— Хорошо, капитан. Надо выбираться отсюда.

Ни с того, ни с сего заговорил Ли. Голос его казался необычно глубоким, почти что потусторонним. Он будто бы обращался ко всем, и ни к кому.

— Насиф говорит правду. Мир действительно раскололся. Я видел это. Чувствовал.

Мальчишка подошёл к Вику и присел перед ним на колено:

— Храм, про который я говорил? Его ещё искал полковник? Там хранилась технология, оставшаяся после Освобождения. С помощью неё он собирался объединить миры.

— И ты знал всё это время? — насупился Вик. Ли помотал головой.

— Я… не… Скажем так, мне подсказали.

— Кто же? Уж не Освободитель ли? — Вик вдруг вспомнил кое-что очень важное. — Почему он сказал, что встречался с тобой до этого?

Пацан сделал паузу, а затем произнёс:

— Обещаю: если мы вырвемся из тюрьмы, я покажу, как произошло Освобождение.

*