бы власть имущие, а всё то же гивно. Дают люду надежду на жизнь, а вот смысл её весь отбирают.

— Смысл? — Райан поморщился и отбросил назад длинный взъерошенный хвост до лопаток. — Чушь какая.

— Чушь не чушь, да в том намек, шо есть он таки! — обиженно возмутился старик.

— Ясно, это что-то из области: «у каждого свой»?

— Эгеш! Ну ладно, может у кого он таков, что сидеть да дурнеть потихоньку, а мы вот создавать хотим, делать! Сами не знаем для кого й чого. Хотим да и всё тут! — наивно улыбнулся Марсин, усаживаясь на разваленные у стены мешки с мусором и переводя дух. — Незя нам у общество, где даже думать «не так» не позволено, смекаиш? Куда б не пришли — отнимут усё, особо «бамажки» от предков оставленные, да и пахать заставят! Ну не. Лучше уж будьмо рукастыми дурачками, чем культурными бездарями. — загадочно прищурился тот, расплываясь в широкой улыбке.

— Не буду спорить, — Вэнс пожал плечами и слабо поежился. — Это исключительно ваше междоусобное дело.

— Ну ты сказанул! Точно, что кобырёнок какой! — расхохотался лекарь. — Ладно, так-то, окромя комнаты главных, я тобе уж всё показал. Не много у нас такого эдакого, как видишь. Да и истории особой и нема. Воровали, не убивали, сбегали отовсюды, торговали ото. Скудно живем, зато довольные!

— Ты говорил, — Вэнс задумчиво посмотрел в потолок, — все ваши чертежи достались племени ещё от предков. Получается, они сбежали от властей не меньше сотни лет назад, если я правильно понимаю?

— Куда уж! — лекарь самодовольно задрал подбородок. — Никто даже имени того Маслёнка не знав, колы пра-пра-родичи с поселков бежали. Ране, кажут, то племя по пальцам умели считать, а щас тут прям-таки целое общество ото образовалося! Для нас оно и есть «возрождение», а так оно-то мелочи усё.

— Кочевое племя, чьи предки бежали из захваченных руин более ста лет назад, сумевшее сохранить инженерные знания и даже пронести до нашего времени… — монотонно пробубнил долговязый, не сводя глаз с потолка, который уже начал идти слабо заметными трещинами. — Я бы не сказал, что это мелочи, наоборот. Такая история заслуживает целой летописи, или хотя бы краткого пересказа.

— Не-не-не-не! — Марсин тут же замотал головой и начал беспорядочно размахивать ладонями. — Никаких ёриков-историков здесь не будет! Обещай, что никому не расскажешь!

— Ладно, в любом случае, спасибо Вам за помощь Марсини. По крайней мере, теперь я смогу уйти отсюда без нагноений и переломов.

— Да не за что, как нога твоя-то, а? — он прищурился и стал куда серьезнее прежнего. — Я смотрю, ходить все ж можешь-таки.

— Да, — кивнул Вэнсон, опершись плечом о холодную стену и затянгулся табаком. — Что с того?

— Да ничего, — лекарь нахмурился, глядя на то как слабо долговязый держит костыль, и внимательно посмотрел тому прямо в глаза. — А ты что ли… кто таков, малый?

— Бродяга.

— Звычный наемнышь ещё бы с день в койке провалявся, сы́ночка.

— У меня хорошая экипировка и есть некоторые связи с Холмом, если Вас устроит такой ответ, — холодно произнес Райан, потупив взгляд. — Хотя, вряд ли Вам это о чём-то говорит.

— Ох, раздосадуется ж Ричик! — лекарь хитро усмехнулся и неспешно поднялся, поправляя скомканные карманы передника, коих было около десятка, если не больше. — Ему бы наши штуки — ух отстроил бы Холмик свой, ух отстроил! А хотя, шо это я? Как будто ему дедуганов от там маловато!

— Не понял.

— А й не надо! Все этого вашего Бирму́нда знат! А моё поколенье — подавно! Уж было дело, было дело… с одним его «работничком». Лет эдак 20–30 назад потрепалися в дороге, тот уж выдумщик был, может и щас у этого махината работит, кто его знат! Так шо и у вас там чёто нашенское имеется, зуб даю!

— On selvä… — устало вздохнул Райан, убирая руки в карманы и прислушиваясь. — Наверху уже все стихло, могу я попросить разрешения выйти на улицу?

— То, шо ты такой воспитанный, оно похвально, конеш! Но пока, все ж, не стоит. Сам знаш, там сейчас уныванье одно. Пусть ста́ри проводят деток, как полагается. Нечего им там мешать.

— А Вы почему здесь? Если я правильно понял, все остальные старики тоже ушли на поминки, по крайней мере, внутри я их не заметил.

— А я того, дурак! — глупо улыбнулся лекарь. — Стариков у нас того… да не суть! И вообще! Раз ты таков мо́лодец, мог бы и помочь деду по малом! Тяжко-то лечебку сбирать. Подсобишь, сонечко?

— Что мне за это будет? — ухмыльнулся наёмник, как попугай повторяя типичную мантру всякого бродяги, которые никогда не работали за «спасибо». Не то, чтобы ему было сложно, просто он просто хотел соответствовать тому образу, которого так отчаянно старался придерживаться вот уже несколько месяцев бесполезных скитаний, лишь бы ни в коем случае не оказаться хуже какой-то там выскочки.

— А это мы уже по твоим «смыслам» посмотрим! — подмигнул Марсин, резво направившись в сторону общего зала.

— Тогда ладно, — пожал плечами Райан, опираясь на костыль и следуя за ярко жестикулирующим мужчиной, который никак не желал замолкать, рассказывая что-то о древних ритуалах его рода и «кричательных практиках», во время которых местные просто обязаны были раз в месяц кричать на деревья или камни, если им нужно было выпустить пар или прогнать обиду, чего наёмник упорно не хотел понимать, и только устало вздыхал, внимая болтовне такого себе экскурсовода.

***

Ближе к рассвету, похоронная процессия начала потихоньку расползаться, а кочевники неспешно возвращались в землянку, тихо подвывая и жалостливо похлопывая друг друга по макушкам. Уставшие люди гуськом спускались по высоким ступеням, постепенно возобновляя шум и гам в помещениях. Затягивать траур было некогда — нужно было собирать вещи, которые паковали в мешки и небольшие коробки, собирая всё в большом зале.

Джейсон устало уселся на выдвижной стремянке, обнимая присевшую ему на колени супругу, детвора носилась по поручениям старших, а Вэнс беззаботно просиживал брюки на одном из ящиков, который уже успели упаковать для переезда.

— Спасибо, Ясон, — к вождю подошла та самая зрелая женщина в голубом фартуке, чьи медные локоны сейчас беспорядочно выбивались из-под черной шапочки. — Теперь уж придется поменьше гулять. Такому нельзя дозволять случаться и впредь.

— Воистину мать, — тяжело вздохнул мужчина.

— Воистину, — тихо добавила Магдалена. — Прости нас, Энника.

— Уж вы-то ни в чём не виноваты, — вздохнула она, усевшись недалеко от Райана и пропуская вперед остальных разбитых горем родителей.

Каждый подходил к вожакам с абсолютно пустыми глазами, словно это были уже и не люди, а только их слабые тени. Даже Вэнс