– Нет. Она сука, но не дура.

Мэкки выразительно раскрыл ладони: ну вот видите.

– Шантаж – не единственная версия, – сказала Конвей. – Существует множество других возможностей.

Она подождала, пока Холли недоуменно закатит глаза:

– Например?

– Ты рассказывала детективу Морану, что когда узнала, что происходит с Селеной, просто зарыла голову в песок и надеялась, что все само рассосется. Меня это чертовски озадачило. Ты не похожа на бесхребетную мямлю. Или ты все-таки размазня?

– Нет. Я просто не знала, что делать. Уж простите, я не гений.

Я уже пробовал подступиться к Холли с этого боку; Конвей рассчитывала на второй заход. Мэкки бдил.

– Но ты и не идиотка, как сама сказала. Ты не впала бы в ступор только оттого, что пришлось действовать в одиночку. Ты же не ребенок. Или как? – Сработало. Холли скрестила руки и постепенно завязывалась в тугой узел. – Думаю, ты рассказала Селене, что тебе известно про Криса. Думаю, она сказала тебе, что намерена вернуться к нему. И ты, думаю, решила: ни за что, черт возьми. Сумела заполучить телефон Селены, написала Крису записку с предложением встретиться. Ты, наверное, просто хотела, чтобы он отстал от Селены, да?

Холли уставилась в окно.

– Как ты собиралась убедить его? Ты сказала, что Крис тебя недолюбливал, потому что ты не поддавалась на его флирт. И ты предложила сделку: оставь Селену в покое, и я позабочусь, чтобы ты внакладе не остался?

Она чуть не вскочила со стула:

– Да я лучше согласилась бы с себя кожу живьем содрать, чем иметь дело с Крисом Харпером. Да вы что!

Мэкки промолчал. Холли на него даже не покосилась, а ведь если бы у них с Крисом что-то было, она бы непременно смутилась: разговаривать о своей сексуальной жизни в присутствии отца, это надо иметь железные нервы. Холли говорила правду: она не путалась с Крисом.

– Тогда с чем ты к нему подошла? – спросила Конвей.

Холли закусила губу, злясь на себя: попалась. Опять отвернулась, по новой ушла в несознанку.

– Во всяком случае, ты предприняла несколько попыток, и это не сработало. В конце концов ты назначила еще одну встречу. На шестнадцатое мая.

Холли сильнее прикусила губу, чтобы не заговорить. Мэкки не шевелился, но весь был как взведенный арбалет.

– На этот раз ты не планировала бесед и уговоров. Ты пришла пораньше, подготовила оружие, и когда появился Крис…

Холли резко развернулась к Конвей:

– Вы что, совсем дура? Я не убивала Криса. Мы можем торчать тут всю ночь, и вы можете выдумать еще четыре миллиона причин, по которым я могла бы его убить, но я все равно этого не делала. Вы что, всерьез надеетесь, что я в итоге запутаюсь в показаниях и выдам что-то типа: “О господи, знаете, возможно, я действительно взобралась на дерево и сбросила ему на голову рояль, потому что терпеть не могла его идиотскую прическу”?

– Отлично сказано, – ухмыльнулся Мэкки.

Холли и Конвей не слышали его, поглощенные друг другом.

– Если это сделала не ты, – сказала Конвей, – тогда ты знаешь, кто это сделал. Зачем ты спрятала телефон?

– Я же сказала. Я не хотела, чтобы у Селены…

– Ты сказала, что она порвала с Крисом за несколько недель до его гибели. Телефон мог это доказать. Чем он был опасен?

– Я не сказала, что он был опасен. Я сказала, что вы бы начали ей надоедать.

– Ты дочь полицейского, ты прекрасно знаешь, чем грозит сокрытие улик в деле об убийстве, но идешь на это, чтобы уберечь подругу от надоедания? Нет. Не верю. – Холли попыталась что-то сказать, но Конвей повысила голос: – Одна из вас переписывалась с Крисом по этому телефону, уже после того как они с Селеной расстались. Назначала ему свидания. Одна из вас назначила ему встречу в ту ночь, когда его убили. И вот это уже серьезное основание для обвинения, верно? Именно это ты и хотела скрыть.

– Стоп, стоп, стоп… – вскинул руку Мэкки. – Давайте-ка здесь остановимся. Вот это и есть ваша улика? Сообщения, отправленные с чужого телефона?

Конвей продолжала, обращаясь к Холли:

– Со спрятанного телефона, к которому ты имела доступ. Ты, и никто иной, за исключением Селены, а мы убеждены, что Селена не отправляла этих сообщений.

Мэкки возразил:

– Телефон был спрятан в комнате, где живут четыре девушки. Сообщения что, написаны почерком Холли? На них ее отпечатки пальцев?

До меня наконец дошло, зачем Мэкки поведал мне трогательную историю о том, как страстно Холли стремилась в пансион. Он убеждал меня, насколько сильно она любит своих подруг. Что бы мы из нее ни вытянули, он легко покроет: Холли защищает друзей. Докажи, что нет.

С Мэкки ни в чем нельзя быть уверенным. Но в одном я точно убежден: он не задумываясь швырнет под автобус невинное шестнадцатилетнее дитя, если это спасет его дочь.

И уж стопроцентно, к бабке не ходи: швырнет куда угодно меня и Конвей.

Конвей, не обращая внимания на Мэкки, продолжала беседу с Холли:

– Ты единственная понимала, что телефон должен исчезнуть. Никто больше, только ты. А ведь кто-то удалил все сообщения, в которых назначены свидания; ты не могла знать об их существовании, если не ты сама их отправляла.

– Или ей кто-то рассказал, – встрял Мэкки. – Или она догадалась, или слишком близко к сердцу приняла трагическую новость и сорвалась – так ведь не бывает, чтобы девочка-подросток перенервничала и сорвалась, а?

Тут Конвей все же обернулась к нему:

– Беседу с вами мы уже закончили. Если вы ответите еще хоть на один вопрос вместо вашей дочери, мы вынуждены будем найти другого официального представителя.

Мэкки выдержал паузу. Глаза вспыхнули, поливая ее яростью, даже меня рикошетом задело; Конвей либо не заметила, либо ей было безразлично. Спокойно ждала, пока он угомонится и ответит.

– Сдается мне, – сказал он, вставая, – что нам с вами надо немного проветриться. Я выйду покурить. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне.

– Я не курю.

– Я не ищу возможности отчитать вас за непочтительный тон, детектив. Это я могу сделать, не сходя с места. Просто полагаю, что свежий воздух и глубокое дыхание помогут нам обоим, позволят вернуться к разумному началу. А потом, обещаю, не отвечу ни на один вопрос за Холли. Ну как?

Я занервничал. Не мог объяснить как и что, но печенкой чуял – опасность. Конвей посмотрела на меня; я подумал, как мог громко: осторожно. Она перевела взгляд на Мэкки – улыбающегося открыто, искренне, лишь самую малость придурковато.

– Курите побыстрее.

– Как скажете, босс.

Я проводил их до двери и в ответ на вопросительный взгляд Мэкки сказал: