На протяжении монолога Кирилла Рогов постепенно всё больше сходил с лица, а под конец и вовсе начал зеленеть от бессильной злобы.

— Ладно, Кирилл, поеду я, пожалуй, — произнёс он тем не менее спокойно, даже практически дружелюбно и попятился в сторону лестницы. — Никитка жив-здоров, по счастью. Поэтому никаких претензий у меня к тебе нет.

Он развернулся и двинулся прочь.

— Зато у меня их к тебе предостаточно. Так что встретимся на суде кланов, — рубанул Кирилл. — А ещё я там прокручу запись откровений Розовского о том, по чьей в действительности милости началась прошлая война. Уверен, вампирам будет очень любопытно послушать.

На последних словах Рогов дёрнулся, как от выстрела в спину, и резко развернулся.

— Кирилл, чего ты хочешь? — спросил он почти несчастным тоном. — Мой коттедж в Фирсановке?

Лисовский помотал головой:

— Кстати, твою связь с киллером, нанятым тобой для устранения Розовского, уже практически раскопали. Если ты думал, будто расследование прекращено, то напрасно.

— Вилла в Испании? — повысил ставку гад.

Лисовский снова качнул головой.

— Замок в Шотландии?

— Да на хрен мне не сдалась твоя недвижимость, — усмехнулся оборотень.

— Тогда чего же ты хочешь? Какова твоя цена? — устало проговорил Рогов, но внутренне его, кажется, хорошенько потряхивало.

— Твоё признание о том, как ты развязал ту войну.

— Ты долбанулся?! — вскричал он. — По-твоему, я идиот?!

Вот теперь его откровенно затрясло.

— До встречи в суде, Никита, — отрезал Лисовский.

Однако Рогов вовсе не спешил уходить. Вид у него был такой, словно его сейчас хватит удар, и при этом выглядел он совершенно раздавленным. Одним словом, внутренняя борьба в нём шла нешуточная.

А я стояла смотрела на Кирилла и невольно восхищалась им. Но одновременно и поражалась тому, сколь смело он блефовал с тайником. Ведь мы понятия не имели, есть ли в нём хоть что-нибудь. Зато Рогов, как видно, знал, что орудия преступления находятся именно там. А также был в курсе и того, кто конкретно ставил на него защиты.

Короче говоря, шакалы докладывали ему буквально о каждом своём телодвижении.

— Кирилл, объясни, какой мне смысл давать тебе это признание? — заговорил-таки мерзавец. — В конце концов, даже если эти полудурки станут валить всё на меня, это и то принесёт мне меньше проблем. Однако дураком ты никогда не был, а соответственно, считаешь, что какой-то смысл для меня есть.

Лисовский посмотрел на него с усмешкой немного свысока:

— Никита, а ты сам не понимаешь?

Однако тот молчал, и оборотень продолжил:

— Я хочу обезопасить себя и свой клан от дальнейших провокаций. А потому до тех пор, пока Полярная Звезда не тронет нас снова, твоё признание не будет обнародовано. Можешь считать, что оно - просто моя гарантия.

Рогов тяжело вздохнул и тут же спросил:

— А каковы мои гарантии?

— Только моё слово, — жёстко произнёс Кирилл. — Однако ты прекрасно знаешь, что, в отличие от твоего, оно чего-то стоит.

— А ты также прекрасно знаешь, что я не глава Полярной Звезды.

— Ой, вот только не надо мне тут мозги про Панина[1] полоскать, — презрительно отмахнулся Лисовский.

— Кирилл! — Рогов посмотрел на него прямо-таки с упрёком - мол, хорош идиота из себя строить.

Видимо, подчёркивая, что не является главой клана, он хотел сказать, что решает всё там отнюдь не в одиночку, однако подразумевал, конечно же, не марионетку, числящуюся главой чисто номинально, а двух других столпов Полярной Звезды.

— А что касается Шарова с Цукерманом - ну так употреби всё своё влияние, — вернул ему оборотень его же фразу с язвительной улыбкой. — После суда, боюсь, его у тебя реально не останется.

Мерзавец издал отчаянный рык.

— Ладно, твоя взяла, — вымолвил-таки он в итоге. — Пошли записывать.

— И ещё - ты немедленно забираешь отсюда всех своих подонков, — добавил условие ректор. — Чтобы лишней секунды они мне глаза не мозолили! Оплату за обучение я им, естественно, верну. А их документы потом отправлю тебе с курьером.

— И за этих ублюдков, — Рогов зло кивнул на Никиту, — деньги тоже вернёшь?!

— Конечно, — подтвердил Лисовский. — Пойдём в мой кабинет.

На этом они ушли. Вдвоём. Меня Кирилл не стал звать с собой - очевидно, решил не рисковать, разводя новую полемику по поводу моего присутствия, пока гад согласен записать признание.

Я подошла к Никите, присела на диван рядом. Парня до сих пор ещё всего колотило.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила с ободряющей улыбкой.

— Нам с Лексом конец... — обречённо простонал он вместо ответа.

— Почему это? — оторопела я.

— Кирилл же сказал Рогову немедленно увезти отсюда всех Полярников.

— Минуточку, Кир сказал совсем другое, — возразила ему. — Чтобы сегодня же здесь не было духу Роговских подонков. При чём здесь вы с Лексом?!

— Всё равно, Рогов ведь забирает деньги за наше обучение - значит, нас отчислят, и мы снова окажемся в полной его власти, — парень чуть не плакал.

— Никита, — я обняла его за плечи, — означает это лишь то, что ваш дорогой опекун не желает тратиться на образование ненужных ему подопечных. Однако Кирилл, абсолютно уверена, оставит вас в университете. По-другому просто не может быть.

— Конечно, оставит, — подтвердил Илья.

— Думаете? — вампир с надеждой посмотрел сперва на меня, потом на оборотня, и в его глазах всё-таки заблестели слёзы. Слёзы радости.

А у меня у самой защемило в груди. Жалко было их с братом страшно. Каково это - быть никому не нужными? Наверняка просто ужасно. А уж когда тебя приносят в жертву...

Наверное, ещё и поэтому чёрный так проникся к этим вампирам - он ведь тоже всю жизнь был никому не нужен. Хоть и при живых родителях, но так наверняка даже хуже. У наших сирот хотя бы они друг у друга есть.

Но ничего, скоро у Мадо тоже братишка появится. А может, и старшего брата он наконец обретёт.

Тут я, пригревшись на диванчике, вдруг ощутила, что меня дико клонит в сон. Сказывались вторые сутки без сна, зато насыщенные магическими усилиями и нервотрёпкой. Э нет, так не пойдёт - у меня же занятия, третью и четвёртую пары мне никто не отменял. Надо срочно взбодриться!

Поднялась с дивана и побрела на выход. Но меня буквально вырубало на ходу. Мозг, похоже, и вовсе уже спал - потому что я напрочь позабыла о конспирации и вывалилась из потайной двери без всяких предосторожностей. По счастью, в аудитории никого не оказалось - вероятно, уже начался обед.