Ванная Роршашей была для своего времени шикарной. Во всю дальнюю стену, связуя между собой все сантехническое оборудование, тянутся свинцовые и медные трубы с наружными соединениями, нарочито сложными и оснащенными явно излишним количеством всевозможных манометров, термометров, счетчиков, гидрометров, клапанов, маховиков, тумблеров, рубильников, рычагов, вентилей и ключей, что придает помещению вид машинного отделения, контрастирующий с изысканностью отделки: мраморная в прожилках ванна, средневековая кропильница, служащая раковиной, вешалки для полотенец в духе fin-de-siècle, фигурные бронзовые краны в форме лучезарных солнц, львиных голов, лебединых шей, а также произведения искусства и курьезные предметы: хрустальный шар типа «мушиный глаз» из тех, что когда-то украшали дансинги, подвешенный к потолку и отражающий свет сотнями маленьких зеркал, два ритуальных японских меча, ширма из двух стекол, меж которых зажаты высушенные цветы гортензии, и столик из крашеного дерева в стиле Людовик XV, на котором стоят три высоких флакончика с солью, духами и туалетным молочком, грубо имитирующие античные статуэтки: совсем юный Атлас, удерживающий на плече миниатюрный Земной шар, итифаллический Пан и испуганная Сиринкс, уже наполовину превратившаяся в тростник.

Особенное внимание привлекают четыре произведения искусства. Первое — картина на дереве, без сомнений датируемая первой половиной XIX века. Она называется «Робинзон, пытающийся как можно удобнее обустроиться на своем необитаемом острове». Под этим названием, выписанным в две строки маленькими заглавными белыми буквами, в наивной манере изображен сидящий на камне Робинзон Крузо в остроконечной шапке и куртке из козлиной шкуры; на древесном стволе, который ему служит для отметок истекшего времени, он вырезает воскресную черту.

Второе и третье произведение — две гравюры с похожими, но по-разному раскрытыми сюжетами: одна, под загадочным названием «Похищенное письмо», показывает элегантную гостиную — паркет «елочкой», стены, обитые тканью Жуй, — и молодую женщину, которая, сидя у окна, выходящего в парк, вышивает шмеля в углу тонкого полотна из белого льна; неподалеку от нее уже пожилой мужчина утрированно британского вида играет на верджинеле. На другой гравюре, в сюрреалистическом духе, изображена юная девушка четырнадцати или, может быть, пятнадцати лет, в короткой кружевной комбинации. Ажурные стрелки ее чулок заканчиваются остриями пик, а на груди висит маленький крестик, концы которого — пальцы, слегка кровоточащие под ногтями. Она сидит перед швейной машинкой у открытого окна, за которым громоздятся скалы рейнского пейзажа, а на белье, что она прострачивает, читается девиз, вышитый готическими шрифтом по-немецки:

Четвертое произведение — гипсовый слепок, установленный на широком бортике ванны. В полный рост, приблизительно в три четверти натуральной величины изображена шагающая девушка. Это римская дева лет двадцати. Она высока и стройна, ее чуть волнистые волосы почти полностью скрыты под вуалью. Слегка наклонив голову, она придерживает левой рукой полу на удивление мелко плиссированного платья, которое ниспадает от шеи до лодыжек и открывает ее ступни, обутые в сандалии. Левая нога выставлена вперед, а правая, готовясь к шагу, касается земли лишь кончиками пальцев, в то время как подошва и пятка находятся в почти вертикальном положении. Это движение, сочетая твердость поступи и невесомость парения, выражает одновременно ловкость, легкость и покойную уверенность, что придает шагающей девушке особое очарование.

Будучи женщиной расчетливой, Оливия Роршаш сдала свою квартиру на несколько месяцев, в течение которых она будет отсутствовать. Аренда — включающая ежедневные услуги Джейн Саттон — была заключена через агентство, специализирующееся на организации временного проживания очень богатых иностранцев. На этот раз съемщик — некий Джованни Пицциканьоли, работающий в Женеве международный чиновник, который приезжает на несколько недель председательствовать в одной из бюджетных комиссий внеочередной сессии ЮНЕСКО по энергетическим вопросам. Квартиру он выбрал всего за несколько минут, по одним лишь описаниям, полученным от швейцарского корреспондента агентства. Сам дипломат приедет во Францию только через день, но его жена с маленьким сыном уже здесь, так как он — будучи убежденным, что все французы — жулики, — поручил супруге, крепкой сорокалетней швейцарке из Берна, проверить на месте, все ли соответствует тому, что им гарантировалось.

Свое присутствие при этом визите Оливия Роршаш посчитала необязательным и, одарив всех очаровательной улыбкой, сразу же удалилась под предлогом того, что должна немедленно уезжать; она лишь попросила мадам Пицциканьоли следить за тем, чтобы ее мальчик не разбил расписные тарелки в столовой и виноградную гроздь из дутого стекла в прихожей.

Представительница агентства продолжила осмотр вместе с клиенткой, проверяя меблировку с фурнитурой и отмечая заявленные в перечне предметы по мере их инвентаризации. Но довольно скоро при этом обходе, в котором она сначала усматривала лишь обычную формальность, начали возникать серьезные трудности, поскольку швейцарка, явно и чрезмерно озабоченная вопросами домашней безопасности, потребовала, чтобы ей объяснили, как работает вся бытовая электротехника, и показали, где расположены все блокираторы питания, предохранители и автоматические выключатели. Осмотр кухни прошел без особых осложнений, а в ванной ситуация очень быстро вышла из-под контроля: озадаченная представительница агентства призвала на помощь директора, который, учитывая важность сделки — квартира сдавалась на шесть недель за двадцать тысяч франков, — не мог не приехать, но, разумеется, не успел как следует изучить досье, и был вынужден в свою очередь подключить других лиц: сначала мадам Роршаш, которая уклонилась от ответственности, сославшись на то, что установкой оборудования занимался ее муж; затем Оливье Грасьоле, бывшего владельца, который заявил, что все это его не касается уже добрых пятнадцать лет; Романэ, управляющего, который посоветовал обратиться к декоратору, который ограничился тем, что дал координаты подрядчика, который, принимая во внимание столь поздний час, отозвался лишь сообщением автоответчика.

В итоге, на данный момент в ванной комнате мадам Роршаш находятся шесть человек:

мадам Пицциканьоли с крохотным словариком в руке, которая то и дело восклицает резким и дрожащим от гнева голосом: «Io non vi capisco! Una stanza ammobiligliata! Isch vertsche sie nich! I am in a hurry! Я не понимать! Ho fretta! Я тарапица! Ich habe Eile! Geben sie mir eine Flasche Trinkwasser!»;

представительница агентства, молодая женщина в белом люстриновом костюме, которая обмахивается своими шелковыми перчатками;

директор агентства, который повсюду нервозно ищет что-нибудь вместо пепельницы, дабы избавиться от изжеванной на три четверти сигары;

управляющий, который листает положение о совместной собственности и пытается вспомнить, где идет речь о нормах безопасности относительно водонагревателя в ванной;